Он постучался в ворота. Старичок, не прерывая работы, обернулся. Офицер не был уверен, что перед ним бывший архивариус, и осторожно спросил:
— Господин Чампеля?
Ему ответили хмуро:
— Да, я… Что вам нужно?
Лучиан хотел было войти, но калитка оказалась запертой изнутри.
— Я не могу сказать вам о своем деле отсюда, с улицы…
Чувствовалось, что Чампеля не доволен неожиданным визитом, нарушившим распорядок его дня. Наконец он крикнул:
— Катерина! — и поставил лейку на землю.
Из-за дома появилась невероятно полная женщина. Ее большая голова своей тяжестью так сплющивала шею, что казалось, будто она сразу переходит в громадное туловище.
— Ко мне пришли, — мягко сказал Чампеля женщине. — Иди полей цветы.
Катерина бросила короткий взгляд на гостя, и Лучиан с трудом рассмотрел ее заплывшие глаза. Затем она послушно принялась за поливку. Лучиан услышал шарканье башмаков — хозяин направлялся к калитке. По мере того как он приближался, капитан все отчетливее видел, насколько уродливо его высохшее личико, исчерченное многочисленными складками и морщинами. Белесые мохнатые брови переламывались в удивлении, нависая над темными глазными впадинами. Сами глаза еще сохраняли живой блеск. Чампеля шел к калитке, вытирая мокрые, перепачканные землей руки о старые, залатанные штаны, пригодные только для работы во хозяйству.
Прежде чем отодвинуть засов, старик бросил на посетителя изучающий взгляд, стараясь сразу определить, с кем имеет дело, по крайней мере, так показалось Лучиану.
— Что вы хотите? — спросил бывший архивариус, продолжая изучать гостя. В его тоне чувствовалась явная подозрительность.
— Я к вам по делам службы. Показать удостоверение здесь или в помещении? — спросил в свою очередь Лучиан, изобразив на лице дружелюбную улыбку.
Чампеля открыл калитку. Возможно, он был не доволен еще и тем, что его застали в таком виде — в выцветшей рубашке, в старых грязных брюках.
— Идемте в дом, — как будто через силу пригласил он наконец и направился к лесенке, ведущей на террасу.
Лучиан последовал за ним. Перехватив любопытный взгляд хозяйки, он улыбнулся ей. Польщенная, она улыбнулась ему в ответ.
— Замечательное занятие — выращивать в наше время цветы в Бухаресте, — обратился к ней Лучиан.
Женщина вдруг покраснела до корней волос, будто капитан был первым мужчиной, который с ней заговорил. Она перебросила лейку в другую руку и прерывающимся от волнения голосом сказала:
— Другие разводят лук, редиску, помидоры, а мы — розы, георгины…
— Сюда, пожалуйста, — прервал их диалог Чампеля.
Лучиан и хозяин вошли в комнату. Окно, выходившее во двор, было широко распахнуто. Уже начали сгущаться сумерки, но еще вполне можно было обойтись без света. Тем не менее хозяин включил лампу и резко, почти окриком потребовал:
— Удостоверение!
«Надо же! Архивная крыса… А образина! Встретишь в темноте — испугаешься», — обругал Чампелю в глубине души Лучиан, и вдруг его охватила беспричинная веселость.
Пока бывший архивариус изучал его удостоверение, капитан оглядел комнату. Она была обставлена пестро, но скромно. На стенах — фотографии разных размеров, старые и поновее. Картина в тяжелой золоченой раме: склонившиеся голова к голове Чампеля и его жена. Оба молодые, в напряженном ожидании. «Что делает с людьми время!» — горько вздохнул Лучиан.
— Садитесь, товарищ капитан! — пригласил Чампеля, возвращая Лучиану удостоверение. — Здесь нас никто не побеспокоит. — Голос его приобрел доброжелательные нотки, хотя лицо оставалось по-прежнему хмурым. — Я вас слушаю. — Он тоже сел, но не на стул, а на табуретку, упершись руками в колени.
Лучиан старался говорить самым миролюбивым тоном:
— Если я не ошибаюсь, вы по званию майор?
— Точно, майор запаса.
— Товарищ майор, — продолжал Лучиан, изо всех сил стараясь расположить старика к себе, — меня направил к вам начальник архива полковник Мунциу. Мне нужна ваша помощь. Я знаю, память у вас…
Чампеля коротким резким жестом прервал его:
— Оставим это! Память сегодня есть, завтра ее нет… Давайте по существу!