Закончившееся час назад оперативное совещание, созванное полковником Панаитом, хотя и систематизировало новости дня, но ничего не прояснило в тайне Пантази — Ангелини — Чампели… Напротив, система конспирации врага теперь казалась еще более надежной.
Адвокат Маноле Брашовяну сообщил Фрунзэ поистине сенсационный факт: Тибериу Пантази привлекался по делу Ангелини в период, когда состоял резидентом шпионской сети «Аргус-1» (сеть «Аргус-2» была создана после событий 23 августа 1944 года, точнее, 6 марта 1945 года. — Х. З.) то есть как представитель службы противника. Связь, раскрытая адвокатом, казалась логичной.
«Патриотически настроенный Кодруц Ангелини, член группы «Про патрия», — мысленно рассуждал Лучиан, — выкрадывает с немецкого объекта документы большой важности, которые потом передает на своей квартире некоему Тибериу Пантази. Почему на своей квартире, а не где-нибудь в условленном месте? Потому что его квартира оказалась в тот момент самым надежным местом». До сих пор все факты логически увязывались. Путаница начиналась там, где, как сообщил адвокат Маноле Брашовяну, этот самый Тибериу Пантази, замешанный в деле о шпионаже Ангелини, покончил жизнь самоубийством. Этот факт мог быть расценен как вполне допустимый: для противной стороны резидент представлял настоящее сокровище. Захват его приравнивался к провалу всей шпионской сети. Значит, можно предположить, что ради спасения сети резидент и решился на самоубийство.
«Хорошо, согласен, — продолжал рассуждать Лучиан. — Это судьба одного Тибериу Пантази, времен войны. Но вот после двадцать третьего августа появляется новый Тибериу Пантази. С ним мы имели дело в пятьдесят втором. Конкретное доказательство — дело шпиона-призрака Ричарда Брука. Кто же тогда самоубийца сорок четвертого года? Уж не превратилось ли имя Тибериу Пантази в нарицательное, как бы символическое, которое передают от одного резидента другому? Паспорт швейцарца ведь тоже выдан на имя Тибериу Пантази!»
Да, сообщение Маноле Брашовяну усиливало путаницу, ставило новые вопросы, затрудняло следствие. Может быть, Пантази сорок четвертого года не кончал жизнь самоубийством, как не был расстрелян Ангелини? Но и такое предположение нисколько не проясняло дела. Лучиан попытался сдержать стремительный бег мыслей: «Уф! Какая досада! Ясно, Пантази остался в Румынии… Старый «джентльмен», «мемуарист», спрятался и теперь играет нами, провоцирует. С какой целью? На что он рассчитывает? Зачем ему вздумалось открывать столько фронтов? От чего или от кого он пытается отвести наше внимание?»
Потом Лучиан стал думать об Ангелини, об агенте П-41. Когда он анализировал отдельные элементы дела Тибериу Пантази, образ резидента представал перед глазами таким, каким он знал его в 1952 году или несколько дней назад, но вообразить Кодруца Ангелини ему никак не удавалось. Не сохранилось ни одной фотографии. Иногда он представлял его сильным, умным разведчиком, способным на благородные поступки. Иногда он казался ему вероломным, не имеющим ничего святого, способным мучить мать, предать родину, если у таких людей вообще может быть родина…
«Ангелини — герой или зловещий персонаж какой-то политической «пьесы», поставленной режиссером секретной информационной службы, «пьесы», которая была ориентирована на будущее социально-политическое развитие Румынии? Эксгумация, — думал Лучиан, — сейчас ничего не прояснит. Полковник прав. Если речь идет об инсценировке, то тогда режиссер наверняка поместил в гроб труп. А для того чтобы восстановить образ погибшего, необходимо много времени. Конечно, мы прибегнем к этому методу, если потребуется… Интересно, что и Маноле Брашовяну говорит об ощущении, будто он присутствовал на спектакле. Хм! По какому пути идти?» С этим вопросом он и заснул.
Спал он недолго — всего каких-нибудь три часа. Сквозь сон он услышал телефонный звонок, услышал, как проснулась Лия и недовольно пробурчала: «Лучи… звонит телефон!» — но сам проснуться никак не мог. Наконец он встал с постели и бросился к телефону.
В ночной тишине звонок казался оглушительным. Лучиан узнал голос полковника.
— Я разбудил тебя, капитан? Сожалею…
— Слушаю вас, товарищ полковник! — проговорил Лучиан и зевнул.
— Срочно одевайся… Сейчас четверть четвертого… Я послал за тобой машину. Она отвезет тебя на аэродром Бэняса. Там спросишь майора авиации Антона… Он ожидает тебя с вертолетом… Полетишь в Тимишоару. Понял?
— Понял, товарищ полковник! — Лучиан окончательно проснулся. — Что-нибудь новое?