— Наше удостоверение? — переспросил Фрунзэ, желая убедиться, что не ослышался.
Адвокат только кивнул:
— Да, на имя майора Тудорана Константина. Подождите, не спешите делать из этого какие-либо выводы. Я, конечно же, вспомнил о вас и спросил себя: «Почему сначала приходил капитан, а теперь появился майор?» И хотя в этот момент мне было не до шуток, я подумал: «А после того как уйдет майор, появится подполковник?» — Рассказчик попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. — Не успел я выразить свое недоумение, как неизвестный отобрал у меня удостоверение и рассмеялся — обидно, высокомерно… Потом он обратился ко мне: «Господин Брашовяну…» Прошу вас, товарищ Фрунзэ, заметить, что до сих пор я был для него «адвокатом Брашовяну». А теперь я предлагаю вам послушать магнитофонную ленту…
— Какую ленту? — не понял Фрунзэ.
— Кассетного магнитофона, — уточнил адвокат.
— Какого магнитофона?
— Я купил его два года назад на черноморском курорте у одного иностранца. Полезная вещь. Я его с успехом использую в адвокатской практике, — объяснил Маноле Брашовяну.
Фрунзэ насторожился, в его голосе исчез прежний дружелюбный тон:
— Уж не записали ли вы и наш предыдущий разговор?
Брашовяну ответил, криво улыбаясь:
— Разве я мог себе это позволить? Уверяю вас… Но если хотите, я отдам вам все свои магнитофонные ленты. Аппарат я держу в этом ящике. — Он наклонился вправо. — А микрофон спрятан в книгах, здесь, на письменном столе.
Фрунзэ проследил за рукой адвоката, который показал, где был спрятан микрофон.
— Если какой-нибудь клиент упорно добивается посещения на дому и разговора с глазу на глаз, тогда я использую магнитофон.
— А разговор с ночным посетителем вы почему записали? — поинтересовался офицер.
— Вы сейчас поймете почему. — Маноле Брашовяну, казалось, преодолел свой страх. Он вынул из ящика кассетный магнитофон — это был портативный японский магнитофон «Националь» — и поставил его на письменный стол, потом перемотал ленту и нажал на кнопку. — Прошу вас, будьте внимательны! — предупредил он Фрунзэ.
Из магнитофона послышался слащавый голос какой-то женщины:
— «Господин адвокат, помогите мне… Больше не могу… Я должна развестись».
— Это клиентка, — объяснил хозяин.
— «Он терроризирует меня… У него есть другая женщина… Я могу доказать, но я не хочу ставить его в неудобное положение… Вы же знаете, какой пост он занимает…
— Сударыня, я сделаю все… — послышался теплый голос адвоката. — Вы выиграете процесс».
Брашовяну поднял указательный палец, предупреждая офицера:
— Начинается наш разговор.
Несколько секунд стояла тишина, потом раздался властный мужской голос:
— «Вы перепугались, господин Брашовяну? (Смех.) Успокойтесь, господин адвокат! Я не из госбезопасности. (Пауза.) Я понимаю ваше недоумение. (Пауза.) Прошу вас извинить меня за эту мистификацию…
— Моя реакция вполне объяснима, — послышался сдавленный голос адвоката. — Пора бы в конце концов узнать: с кем я имею честь?
— Я пришел в связи с судебным процессом Кодруца Ангелини. (Пауза.) Разве это имя вам ничего не говорит? (Пауза.)
— Вы не сказали мне, кто вы… — Голос Маноле Брашовяну зазвучал тверже. — Вы пока только сообщили мне, что удостоверение, которое предъявили, поддельное. Должен же я все-таки знать, с кем разговариваю…
— Удостоверения трудно подделывать, но все-таки можно.
— Не думаю, что вы меня побеспокоили в столь поздний час только для того, чтобы сообщить мне об этом. Прошу вас немедленно покинуть…
— С того момента, как вы узнали, что я не представляю госбезопасность, ваша храбрость возросла…»
Адвокат, сидевший по ту сторону письменного стола, раздраженно пробурчал:
— Какая наглость! Какая наглость!
— «Сударь, кем бы вы ни были, но вы испытываете мое терпение… Не забывайте, что вы в моем доме. Считаю нашу беседу оконченной…»
Маноле Брашовяну успел шепнуть офицеру:
— Я поднялся и стал ждать, что он тоже встанет, но он и не собирался уходить.
— «Не будьте столь нетерпеливы, господин адвокат… Прошу вас, сядьте на место! (Пауза.) Так… Двадцать лет назад вы были официальным защитником Кодруца Ангелини, не так ли? Меня радует, что вы начинаете припоминать. По этому случаю вы соблаговолили по требованию секретной информационной службы дать подписку о неразглашении секретов судебного разбирательства по делу Ангелини… Так это было или я ошибаюсь?