Повторяя и повторяя придуманное на ходу заклинание, я завёл его обратно в таверну и направил в сторону барной стойки. В ней зияла дыра как раз в том месте, где Якова застало превращение. Разбитые в труху доски, осколки стекла от бутылок и полок, всё это хрустело под его лапами, при это ни сколько не вредя ему и не смущая. Только аромат разлитого алкоголя витал в воздухе, заставляя монстра чихать, тереть передними лапами нос и отвлекаться.
Мне приходилось раз за разом обновлять сдерживающие заклинание, вкладывая с каждым словом всё больше сил. Приходило ощущение, что чудовищу удаётся всё лучше сопротивляться воздействию и уровень агрессии в нём снова начал расти.
Время тянулось ужасно медленно и когда за спиной наконец раздался осторожный стук каблучков, мне показалась, что прошла целая вечность.
— Ну наконец-то… — позволил я себе сказать между предложениями и зашедшее за угол барной стойки чудище встрепенулось.
— Я здесь, Семён, — ответила Елизавета, стараясь держаться незаметно за моей спиной. — Как он выглядит? Всё плохо?
Услышав её голос, монстр-Яков утробно рыкнул и встал на задние лапы, передними опершись на стойку и полки с алкоголем. Пока я ждал Елизавету, он между вспышками агрессии вертел головой, обнюхивал пространство вокруг и хмурился, как-будто что вспоминал.
— Ну, как видишь. — пробормотал ей, позволив выглянуть из-за моего плеча.
— О чёрт… — прошептала она над самым ухом.
— Всё плохо?
— Ну почти…
— В смысле почти? Ты такое уже видела?
— Пару раз. Но чтоб вот так, впервые.
Прислушиваясь к нашему с Елизаветой диалогу, монстр-Яков рявкнул и выпрыгнул из-за стойки, уверенно идя на сближение. И тут уж я приготовил весь свой арсенал, так как намерения он демонстрировал совсем недружелюбные.
Но прежде чем он к нам рванул, Елизавета успела выйти вперёд и вытянуть перед собой кусок тряпицы. Уже почти не человек, а зверь, замер в полуметре и принялся с шумом вдыхать и выдыхать воздух. Он нюхал тряпку в руках моей подруги и в омутах глаз его начали проступать человеческие эмоции.
— Вот молодец… Всё хорошо… — ласково шептала Лизка, обходя Якова по кругу и ведя его за собой, как на привязи. Вот только роль поводка исполняла розоватая тряпка, а если быть точнее, то запах исходящий от неё. — Пойдём, мой дорогой, вот так… Семён, ничего не делай, просто иди следом.
Я кивнул, прекрасно видя, как она ведёт его к двери комнаты, которая служила Якову спальней. В трактире имелись свои аккумуляторы, так что автоматика двери сработала как надо. Сперва отодвинулась первая дверь, а после и вторая, оказавшаяся раза в три толще, чем предыдущая.
Заходя в личные покои Якова, я готовился увидеть что-угодно, но только не это.
Комната оказалась абсолютно пустой.
Без окон, без мебели, без каких либо удобств, от пола до потолка обшитая белыми панелями, сплошь испещрёнными следами когтей и клыков. Лишь в коридоре между дверями имелись блага цивилизации и гардероб, а в центре комнаты валялась лежанка, больше похожая на изжёванный матрас.
И вот нашёлся минус тонкого зрения, в котором я видел живое ярче, чем неодушевлённые и не наполненные энергией предметы. На фоне пятен жизни они выглядели блекло и обстановку комнаты Якова я в первые дни своего заселения так и не рассмотрел. А то бы заподозрил неладное раньше.
— Вот так…Сюда… Ложись, Яков. — положив тряпицу на край лежанки, Елизавета побудила его подойти и грузно плюхнуться.
Уткнувшись ноздрями в розовую ткань, он прикрыл глаза и начал ворчать.
— И что теперь? — спросил у Лизки, заходя в комнату и слыша, как с шорохом закрывается дверь.
— Обычно этого оказывалось достаточно, чтобы он пришёл в себя. — был мне ответ, но судя по нервным ноткам в голосе подруги, в нынешнем успехе она сомневалась.
— А что это вообще такое? — спросил, указывая взглядом на тряпицу.
— Одежда его жены, на сколько мне известно, — держа руку в паре сантиметров от его клыков, Елизавета на меня исподлобья взглянула и продолжила. — И прошу, не спрашивай меня подробностей. Это его тайна, не моя. Достаточно знать, что когда он чует этот запах, то вспоминает её и себя. Вот только…
— Что только? — подошёл я ближе, присаживаясь в метре от мохнатой спины и ставя гирьку на пол. Судя по тому, с каким стуком она коснулась поверхности, белые пластины были сделаны из чего-то прочного. И раз они выдержали когти Якова, то жар точно перетерпят. — Сейчас что-то не так идёт?