И вот ей богу, на этот вопрос отвечать мне категорически не хотелось, но видимо придётся.
— Я не знаю почему они такие, — отвечаю честно и в глазах Елизаветы возникает страх. И вот он без ножа моё сердце режет… Уж лучше бы она гневалась. — Мне самому было страшно, Лизка. Я был уверен, что с ними будет точно также, как с Майклом, но оказалось, что нет. И я даже не знаю, в чём моя ошибка. Я ведь действовал осторожно, не влезал в структуру, просто развязал оставленные узелки и дальше они сами распустились. Да чёрт возьми! Мне даже сжигать нити не пришлось! Они сами растворились.
— Погоди-ка… — внезапно влезает в разговор Яков, поднимая руку. — Ты говоришь, что просто развязал завязанные нити?
— Да, мне это тоже показалось странным, — поворачиваюсь к нему, параллельно убирая голову от висящего в воздухе астрального жгута Елизаветы. — У всех других людей блокирующие нити и структуры вживлены в тело, но вот у них они выглядели как очень плотный корсет. Потянул за узелок и всё разрушилось, как карточный домик.
— Как будто так специально и сдееелали… — тянет задумчиво Яков, приходя к тому же выводу, что и я.
— Именно так. Это крайне подозрительно и я думаю, что процессы были заложены ещё когда…
— Лиза. А у той подпольной лаборатории, откуда ты девчонок взяла, имелось название? — не дослушав, перебивает меня Яков.
— Нет. Не имелось, — отвечает Елизавета, скрещивая руки на груди. — Она шла под кодовым номером DL-11452.
— Ясно. А имена владельцев и персонала ты можешь перечислить?
На его просьбу Елизавета хмурится и, после короткой паузы, выдаёт.
— Да смогу.
— Будь добра. Прям по порядку. И не пропускай никого.
— Хорошо. Эрик Воджински, Маркус Иворк, Лидия Успенская, Гилл Статенберг, Артур Смолов…
Имена и фамилии звучат и звучат и у меня появляется время морально придти в себя и немного собраться с мыслями. Уж не знаю, что Яков ищет, но занятая делом Лизка всяко лучше той версии себя, которая пытается меня убить.
Оперевшись на спинку одной из коек, я невольно вспоминаю события сегодняшнего утра и они ярко встают у меня перед глазами. Вот чёрт меня дёрнул подняться пораньше и пойти на прогулку по коридорам. Спал бы себе и спал, обняв одной рукой Лауру, а второй Лилию. Так нет же! Пожрать захотелось… А когда за дверью голоса девушек услышал, то и вовсе не пойми почему замер.
Хотя девушки тоже хороши. Вот надо им было именно этой ночью устроить что-то вроде девичника, в процессе которого они разговорами и капелькой алкоголя снимали стресс прошедших дней. Нет, я всё понимаю, но меня то зачем в это было втягивать? Я же, когда сонный, добрый и отзывчивый. Вот и ответил на просьбу одной, освободил её, а потом и вторая, и третья, и четвёртая захотела. Ну а когда они начали жрать как не в себя, а после солдатиками на пол ложиться, вот тогда у меня волосы дыбом и встали. Благо утро всё же оказалось ранним и удалось без лишних глаз, ушей и суматохи их до Вита дотащить.
И вот с одной стороны за девушек страшно, до ужаса. Ведь чем я, чёрт возьми думал, когда соглашался⁈ А с другой стороны, в глубине сердца удивительное спокойствие и чуйка подсказывает, что всё идёт как надо. Да, изменениям быть, но когда вокруг опасные для жизни условия, отсутствие изменений означает смерть.
— Оп. А ну-ка повтори это имя, — просит молчавший доселе Яков.
— Эдвард Мейзер, — повторяет Елизавета и после добавляет. — Фигурировал, как второй младший помощник главного управляющего по лаборатории, Густава Филлиона.
— Нет, Лиза. Густав Филлион, это херня полнейшая, а не управляющий. Фикция, для отвода глаз, — улыбается Яков, потирая подбородок. — А вот фамилия Мейзер мне знакома. Вспомни-ка, у него не было в родственниках некоего Марата Мейзера?
— Вроде был. Его старший брат, который на суде защищал…
— Отлично! — восклицает Яков, включая наручный гаджет и что-то рисуя. — Такой высокий, лицо худое, глаза серые и тянет гласные странно, верно? Наверняка верно. Такие люди меняют многое, но только не привычки. Тьхе, даже имени не поменял, убл*док! Вот только эта гн*да Эдварду Мейзеру является не братом, а, скорее всего родственником посерьёзнее. Дядей, дедом или может даже отцом. Вот, посмотри, у них такой был герб? Он фигурировал в деле?
На экране Яков нарисовал вполне себе сносное изображение щита со змеёй, обвивающей яблоко. И лишь взглянув на него, Елизавета мрачнеет донельзя, хотя казалось, куда уж больше.
— Да. Этот символ. Их семья отмазывала младших сотрудников на суде.
— Ну, не младших, а ключевых, но это уже нюансы, — хмыкает Яков, складывая рисунок. — Ох Мейзеры. Полвека их ничему не научило. В общем, вины Семёна в том, почему девки выглядят сейчас так, нет. И если ты, Елизавета, думала, что в тот день переступила дорогу крупным мафиозным шишкам, устроивших подпольную мед-лабораторию по суррогатному материнству, то ты ошибаешься.