— Тише-тише народ, — поднимаю я руки в успокаивающем жесте и продолжаю. — Я же говорю. Хрен нам, а не оружие, но зато «хрен» хотя бы заточенный. Так что айда-айда, отходим подальше от этого шипа, а то задавит ненароком.
Моя суета вполне оправдана, так-как с упавшим с неба чёрным шипом начинают происходить метаморфозы. Будто втягиваясь вовнутрь себя, он разделяется на вытянутые секции, которые начинают с дробным грохотом падать на землю. И каждый из таких сегментов представляет из себя… уменьшенную версию основного шипа.
Если простыми словами, то упавшее с небо копье превратилось в кучу маленьких копий.
Относительно маленьких, ибо древко в два с половиной метра в длину и четыре сантиметра в диаметре, это всё таки вполне достойный для человека размер. И вроде бы даже весьма подходящий для хвата и тычкового удара.
Дождавшись, когда весь шип окончательно осыпется горой меньших версий себя самого, я подхожу, беру один и убеждаюсь в своих предположениях. Чёрное древко шероховатое, удобное, в руке не скользит, а вот кончик у этого оружия наоборот, глянцевый и полированный. Вдобавок ко всему ещё и заострённый. Вот только в отличие от огромной версии, заострён он на конус и никаких граней, никаких режущих кромок, а тем более лезвий у этой арматурины нет и в помине.
Ну да и ладно. Тем проще будет обучить людей обороняться одним единственным колющим приёмом. Издревле надёжным и простым.
— Налетай, мужики! Разбирайте живее добро. Даркорб нынче щедр, так что без острой палки мы перед смертью не останемся, — демонстративно взмахиваю копьём и честной люд подходит, ушам своим не веря.
— Они нам что, арматурой предлагают отбиваться? — лепечет какой-то мужичок, с грустью поднимая одно из копий и взвешивая его в руке.
— Ну а что ты хотел? На безрыбье и раком леща можно дать, — отвечаю ему, делая короткий тычок и легко вонзая кончик копья в каменную стену поместья. Также легко достаю и ровная глубокая лунка людей хоть немного, но впечатляет. — Так что радуемся, что хоть с этим оборону будем держать. И давайте живее! Все копья к центральному входу отнесите! Георг, ботов перевозчиков сюда и вели баржу поднять. Пару десятков копий на неё и привяжите их там покрепче. Яков, организуй людей.
И под грозный рык старшего Кравец работа вовсю закипела.
Отойдя в сторонку, я прислоняюсь спиной к мраморной колонне, вот только надолго один не остаюсь. Вменив и делегировав проверку выполнения задач на подчинённых, Яков выкраивает минутку и подходит ко мне. Прислоняется рядом, достаёт не пойми откуда взявшуюся сигарету и закуривает. И пока тлеет табак, он задумчиво ведёт мысль, да так, что только я его и слышу.
— Знаааешь, сдаётся мне, что Даркорб заранее это всё спланировал, — его кивок в сторону мужиков, таскающих чёрные копья, хорошо даёт понять, о чём именно Яков говорит. — Как будто знали, кто на нас пойдёт и что нам потребуется.
— Конечно знали, — соглашаюсь с ним, потирая ладони и глядя вдаль, где над редким лесом медленно, но верно, поднимается пылевое облако.
— Так раз знали, может они на нас одержимых и наслали? — выдвигает версию Кравец и сигарета скуривается им особенно зло.
Бычок улетает далеко вперёд, а идее Якова я только горько улыбаюсь и говорю.
— Да даже если и наслали, то что с того? Таков их ход, таковы их возможности. Но я бы всё-таки сделал ставку на то, что Гил просто-напросто сильный игрок и шаги наперёд очень хорошо рассчитывает. Ведь именно она раскрыла мне ходы оппонентов, позарившихся на Светлозёрск.
Яков в ответ молчит. Хмурится и ничего не отвечает, только зубы его скрипят и скрежещат ногти, когда он раны через сползающие бинты чешет.
— Тьфу, пропасть! — не выдерживает он тишины, резким движением сдирая с себя повязки. — Игра, ходы, ставки проклятые! Ненавижу, когда ты в таком ключе ситуацию преподносишь.
— Ой да ладно, как-будто ты сам людьми не играешь, — осаживаю его, при этом прекрасно понимая его моральные терзания.
— Не играю! Я направляю и защищаю то, что мне дорого и то, что я ценю. Но вот так вот открыто говорить о людях, как о фишках… Это отвратительно. Меня это бесит. И не только, поднебесные бесят. Ты тоже.
Видно перед лицом надвигающейся гибели Яков решает выложить всё, что ранее держал при себе. Ну что же, это его выбор. Мой же выбор сделать так, чтобы мы ещё не раз смогли с ним поговорить.
— Да ты просто не любишь, когда кто-то тобой играет, — тыкаю в самую суть его гнева и получаю самую неожиданную реакцию.
— Может и так, — соглашается Кравец, перехватывая своё копьё поудобнее и поднимая с браслета голограмму карты местности. — Давай к делу, чтоб их всех. Каковы твои предложения по обороне?