И спустя пару секунд Яков задышал активнее, а после и вовсе подскочил точно также, как и я недавно. Белого своим рывком к стене откинул, но благо хоть не закричал и превращаться не стал.
— Тише-тише ты! Всех воронов распугаешь, — успокоил его, кружку с кофе на столик перед ним ставя. — Ну что, как оно? Понравилось?
— Нет, — сказал он хрипло и по глазам его угадывалось, что в жизни он побывал не самой приятной. — Не понравилось…
Двойной эспрессо он выпил залпом и не почувствовал. На меня уставился ошеломлённым взглядом и пробормотал.
— Там был кошмар. Но теперь я тебе верю.
— А где побывал-то? — поинтересовался, чашку из рук его забирая и вторую ставя. Сам себе ещё раз отдельно приготовил, с удовольствием отхлебнул и на душе потихоньку лучшало. И это было хорошо, так как перед ревизией съеденных гусиком долек мне надо хотя бы немного внутреннее равновесие поправить. А то чую, буду орать. — Я вот успел посмотреть жизнь твоего племянника, одной женщины в государственной тюрьме и одного учёного. А у тебя что?
И вместо молчавшего хмурого Якова ответил отряхивающийся Белый.
— Кир-кор-ка-ра-рар «Он был солдатом на древней войне» — поведал ворон сварливо. — Киорв-вор-ворв. Карур-курур-рурк. «Убивал-воевал-спасал. Я предлагал дверь с бантиками, но он отказался.»
— Дверь с бантиками? — переспросил у Якова и тот ещё смурнее стал.
— Вот кто тебя за клюв тянул? — проворчал он в адрес ворона и тяжело на диване откинулся. — Да. Была дверь какой-то женщины… вся розовых бантиках. Были обычные двери, офисные двери, просто деревянные, грубо сколоченные, разные в общем. Даже дверь ребёнка имелась, совсем маленькая… на семь лет. Но выбрал я со следами от пуль. А там война. Коррроткая, чтоб её, но по ощущениям очень долгая. Ещё в то время, когда имелся порох… Да, точно. Он ведь тогда ещё работал.
Пальцами разминая подбородок, Яков глядел пустым взглядом, явно вспоминая пережитое. И так уж получилось, что смотрел он аккурат на полку, куда то ли вороны, то ли Герда с Майклом книги от гусика убрали. И стоило Якову осознать, что именно видит, как он тут же оживился.
— Да ладно. Книги в таком захолустье? Откуда? — в попытке взять одну из них, ему наперерез дёрнулся Белый ворон и угрожающе зашипел.
— Но-но-но, ты с книгами поаккуратнее. Вороны их владельцы, а не я, — посоветовал Якову, глядя за его возмущением, когда книга под его рукой просто напросто уменьшилась и исчезла в клюве ворона. — И мне казалось, ты меня про семью начнёшь спрашивать. Что случилось, как стряслось и всё такое.
— Я и сам знаю, что случилось. Заговор и тотальное истребление. Раз ты помнишь его прошлую жизнь, значит шестьдесят три года назад мне ублюдок Гаррет сказал правду, — процедил Яков и, не выдержав исчезновение второй книги, ко мне повернулся и потребовал. — Семён, да скажи ему! Я желаю только взглянуть.
— Белый, да дай ты ему поглядеть, не жадничай, — попросил у пернатого защитника знаний, а сам в бороду улыбался. Ведь если книги, это слабость Якова, то он у меня в ещё более плотных рукавицах. Хоть мы и договаривались с ним на честное сотрудничество, но иметь не лишний рычаг давления ой как стоит. — А вот кстати, что у вас за тёрки с Хенвлоу, раз он решил с тобой поступить так жестоко?
Спросил и вопрос мой повис в воздухе вместе с рукой Якова, протянутой к книге. Стало так тихо, что мне показалось, я слышу снаружи звук капель, падающих в клюв гусика.
— Ты же был у меня в голове.., — произнёс Яков тихо, но с таким внутренним напряжением, после которого обычно в людях начиналась буря. Тяжелы, видать, его воспоминания на эту тему, раз он так кипятится. — К чему вопрррос?
— Я над тобой не издеваюсь, Яков. Просто будучи в твоей голове, абсолютно всё посмотреть нереально. Ты и сам в регрессию ходил. Сколько тебе лет удалось просмотреть? Вот то-то же! В чтении чужих воспоминаний также. Я всего лишь общий мотив просмотрел, по ярким точкам пробежался и не более. Потому и вопрос.
Взяв книгу, Яков мордой покривил, но всё же начал делиться прошлым, к дивану возвращаясь.
— Гаррет сделал это со мной из мести. Не знаю, было ли тебе известно, но Андрей знал точно. Моя жена, Энэн, являлась внучкой Гаррета Хенвлоу. Такая же, как я, дитя экспериментов своих отцов, будь они прокляты, — он сжал кулак, показывая мне предплечье, в котором на тонком плане зеленовато-алым блеском светился кристалл. — Нас по юности свели вместе и заключили союз. И таким образом прятали нас от МЭД-Глосс. Обоим инсценировали похищение, поставили статус «пропавшие без-вести» и поселили на отшибе. То были лучшие годы моей жизни, если не считать моих приступов на полнолуние. И в один из таких дней…