Экран с ней наклонился вперёд и грозная мадам нависла над нами, одаривая презрительным взглядом ничуть не хуже, чем тот же Яков, когда смотрел на Чайный домик. Её подведённые чёрной помадой губы разомкнулись и холодный голос зазвучал в кабинете.
— Хмммх. Последний представитель семьи Кравец, Яков и никому неизвестный Семён Лопатин. Вот уж не думала, что вы двое станете причиной смерти моего клиента. — изображение и звук передавались прекрасно и тон женщины был крайне далёк от милостивого.
— С кем имею честь общаться? — не уступил ей в неприязненном тоне Яков, разваливаясь в кресле.
— Вспыльчивая семья умом не блещет, — протянула она с кривой улыбкой. — Догадайся, мальчик.
Она подняла руку, облачённую в тонкую чёрную перчатку, щелкнула пальцами и голова стоящего слева от неё человека слетела с плеч. Тело рухнуло за пределы кадра и я услышал, как зубы Якова со скрипом стиснулись. И я его понимал, не каждый ведь день приходится общаться с главой Даркобра.
— А теперь, раз ясность внесена, можем перейти к сути нашей с вами встречи, — мило улыбнулась женщина с экрана и грациозно перекинула ножку на другое колено. — И начнём с того, что за убийство моего клиента вы мне крупно задолжали. Что можете сказать в своё оправдание?
— В своё опррравдание⁈ — зарычал Яков на низкой ноте, наклоняясь вперёд. — Да что вы понимаете…
— Желаете ли к чаю орехи или сухофрукты, господин Семён? Могу также предложить сушёные помидоры. Они прекрасно сочетаются с чаем. — тем временем предложила мне матушка Гил и непростые переговоры с Даркорбом начались.
Глава 13
С приятной чайной горечью
'Сидит за решёткой в темнице сырой
вскормлённый в неволе Орёл молодой'
Самомнением ты не обделён, Белый.
Надеюсь, Яков в своей перебранке получал то же удовольствие, какое я получал от созерцания работы старушки Гил. В её отточенных действиях и в плавности движений я наблюдал высочайшее мастерство. Каждый жест полнился спокойствием и любовью. То, как она подготавливала посуду, как перекладывала чай, как проливала его кипятком, за всем этим виднелись немыслимые количества повторений, огранивших её искусство до идеала.
И то была не механическая бездушная заученность, нет. Вместе с техникой она оттачивала и свою душу. Её взгляды, улыбки, жесты, все они полнились жизнью и энергией. Той энергией, которая обретается исключительно от любимой деятельности и теряется при обратной. Об это мне прямо говорил опыт Грея и я прекрасно его понимал. Ведь я и сам на своей шкуре ощутил эту правду. Когда жизнь моя пошла кувырком, энергии и желания жить во мне прибавилось.
Вылив из чайничка первый пролив на чёрный шар в центре настольной композиции, старушка Гил взглянула мне за спину и с теплотой сказала.
— В молодом поколении столько страсти, господин Семён. Вы не находите? — кивнула она в сторону цедящего ругательства Якова.
— Я нахожу, что в вас страсти не меньше, сударыня Гил. — ответил ей, подмечая игривые и хитрые искорки в глубине её глаз.
— Ох-хо-хо полно вам, господин Семён. Вы меня засмущали. Куда уж мне тягаться с молодыми… — засмеялась она добрым старушечьим смехом. При этом она ловко достала из под стола стопочку пиал для чая и лёгким скользящим движением расставила их перед собой так, что ни одна друг о друга не звякнула. — Вот, прошу. Это ваша.
Держа двумя руками, она с уважением протянула пиалу, от красоты и изящности которой у меня перехватило дух. Дело в том, что та состояла из множества разных кусочков других пиал, склеенных воедино золотой краской.
— Это техника золотого шва, — поведала мне старушка, глядя на мою восторженную реакцию. — Она помогает соединить утраченное и подарить предмету новую жизнь, в новом виде и с новыми смыслами.
— Благодарю вас, — произнёс благоговейно, беря в руки собранный неведомым мастером почти невесомый шедевр. Посмотрев на просвет, я убедился, что стенки пиалы столь тонкие, что свет проходил сквозь него и радужный узор тут же лёг мне в ладонь. — Она прекрасна.
И хоть я и пребывал в восхищении, поразило меня нечто иное. То, как старушка Гил сказала и что именно мне подала. Догадка внутри меня с каждой секундой становилась всё чётче и убедительнее и потому я куда-как более пристальнее взглянул на хозяйку чайной.