— Господа, господа! Прошу вас всех успокоиться. Мы в изоляции. Никто из нас не имеет связи с внешнем миром и мы в точно таком же положении, как и вы. — вещал с порога лазарета одноногий Чарли Глин, выглядящий немного лучше, чем в последнюю встречу.
Да, его культя до сих пор заживала, на лице нездоровая худоба имелась, но голос его звучал спокойно и ровно. Держа перед собой костыль, он за раз за разом стучал им по земле и втолковывал одно и то же, без всякого видимого на то успеха.
— Ну что, Яков, могу фейерверк устроить для пущего эффекта. В прошлый раз он прям отличненько зашёл, если помнишь. — подал ему идею, уже раскочегаривая огненную ауру.
— Помнить-то помню, да только не надо. Сам справлюсь, — похлопал он меня по плечу, после чего подошёл поближе к спинам стоящих людей, набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул что есть силы. — СВЕТЛОЗЁРСКИЕ!!!
И у меня аж в ушах зазвенело, хоть я и сзади него стоял. А уж как не повезло впереди стоящим гражданам, мне и подумать страшно. Все разом присели, а некоторые даже на задницы шлёпнулись. Дождавшись звенящий тишины, Яков медленно пошёл вперёд и люди перед ним расступались, потирая уши и внимая гулкому говору.
— Что такое, народ? Бросили вас на произвол судьбы? Одних за проклятым куполом помирать оставили, да⁈ — задавал он вопросы хлёсткие, идя сквозь в толпу и в глаза особо крикливых вглядывался пристально. — И что же нам теперь делать? На улице стоять и орать о доли своей нелёгкой, да⁈ Такой вы свою судьбу видите?!!
— Ну так… а что же нам делать…? — хотел было один из мужиков возмущённо подорваться, но после опередившего его этим же вопросом Якова, он лишь сам себя в глупом свете выставил.
— Вооот. И я о том же! — махнул в его сторону Яков и поднялся на порог лазарета, чуть подвигая Чарли в сторону. — Никто из вас не знает, что делать. Более того, я по глазам вижу, что многие ещё не поняли, в какой заднице мы оказались. А я вам расскажу, в какой. В самой, бл*ть её, глубочайшей! И поэтому помощи ни от Семей ни от государства не ждите. Мы в красной зоне. На конечной станции. Сюда никто не сунется и путь отсюда только один. Да-ДА! Я слышу ваш ропот! Я знаю этот страх, и уж поверьте, не по наслышке. Слушайте же…!
И пока народ роптал и слушал классическую схему психологического программирования, я тихонько-тихонько так бочком по дуге толпу обошёл, ибо увидел с края знакомые лица. То были девушки Елизаветы, стоящие с сумками наперевес, из которых разнообразный хозяйственный скарб торчал. И судя по испачканным рабочим штанам, они аккурат по разрушенным домам Светлозёрска шарились.
— Мари, Белла, приветствую вас. Ада, Рая, покрас сногсшибательный, — кивнул я всем девам и близняшки, покрасившие волосы в ярко-фиолетовый цвет, в кулачки смехом игривым прыснули.
— Спасибо! Да, Спасибо! Мы старались! Очень старались! — затараторили обе и я не удержался и стрижки их короткие-попугаистые взъерошил.
— Вы пришли как никогда вовремя, Семён. — с милой улыбкой сказала Белла, закидывая тяжёлую сумку на плечо.
— Это вон Якову почести, не мне. И давай-ка я подсоблю. Негоже дамам тяжести таскать, — перевёл я стрелки и вызвался Белле в помощь, заодно забирая поклажу и у остальных девушек. Всё нас свободное плечо и как раз удалось гирьку уравновесить. — И пойдёмте, куда шли. Тут та ещё пропаганда начнётся, так что уши греть себе дороже. Айда-айда.
И уже слыша за спиной знакомые людские ноты отчаяния и шепотки зарождающейся надежды, я поскорее повёл дев в сторону их дома. Уж в чём-чём, а в управлении толпой Яков Кравец оказался мастером. Всего лишь раз его услышав, я понял, кто именно подковывал в ораторском искусстве отца Сергея. Даже девушек его харизма зацепила и пока до дома шли, они постоянно оглядывались, очарованные поставленным голосом и уверенными жестами.
Даже тонким зрением на всякий случай пространство проверил и убедился, что никаких миазмов, как у того же Жульцамана, от бывшего трактирщика не исходит. И к моему уважению, всё оказалось чисто. Сердцами Светлозёрских Яков овладевал исключительно благодаря своим навыкам. Ну разве что громкость голоса он усилил так, что доносилось до другого края улицы.
— Да у него талант, — протянула Мари, прислушиваясь к его словесным оборотам и мне дверь в дом открывая. — Я и не думала, что Яков на такое способен.
— Он и не на такое способен, — ответил ей, заходя вовнутрь и тут же натыкаясь на женские разборки. — А у вас тут, чёрт возьми, что происходит?
В центре гостиной, посреди опрокинутых кресел и осколков вконец размочаленного чайного столика, каталась по полу и скалила свои зубки девушка-волчица Агата. А прямо над ней, прижимая её ногой и крепко удерживая на астральном уровне белоснежными нитями стояла Елизавета. И в руках своих она держала женские трусики с наклеенной прокладкой.