— Елизавета. Приди в себя, — голос Якова тих, но в нём ощущается неумолимая сила, с которой невозможно бороться.
Лизка в моих руках шумно дышит, скрипит зубами, глядя прямо в глаза Якова и… в итоге выдыхает. Тело её расслабляется, астральные жгуты втягиваются и я отпускаю подругу, давая ей возможность подняться. И уж встаёт она величаво и гордо, отряхивается едва-едва, будто и вовсе между нами не происходил сеанс одностороннего удушения с плавным переходом в партер.
— Так. Ты. А ну иди сюда, — уже с гораздо меньшим гневом она берёт меня за отворот туники и тащит к первой койке. — Объясняйся. Это нормально для человека или нет⁈
И вот с одной стороны, её претензия вполне понятна. Любой бы пришёл в ужас от увиденного, если бы не знал всей сути происходящих процессов. Перед тем, как зайти в медблок, я постарался Елизавете объяснить, вот только вместе с силами к ней вернулась импульсивная манера поведения. В общем, она вошла раньше и увидела…
— Коконы, Яков!!! Мои дочки превратились в коконы, чтоб тебя! — сжимает она кулаки и в глазах её застыли слёзы.
— Уверяю тебя, это не навсегда, — подняв ладони перед собой, я осторожно подхожу и натягиваю сбитое одеяло на то, что раньше являлось Мари. Теперь же её тело плотно покрывает тонкая полупрозрачная плёнка, под которой отчётливо виднеется сама девушка. — Их организмы находятся на стадии метаморфозы и, если ты позволишь, то я всё объяс…
— А здесь что⁈ Да ты посмотри! У них перья! У моих бедных девочек растут перья! — в сердцах восклицает моя подруга детства, подходя к обнявшимся близняшкам, для которых пришлось соединить кровати, так-как их кокон оказался общим.
Я и сам подхожу к ним, признавая, что да, у Ады и Раи действительно на руках и плечах проступили тонкие острые пёрышки. И при этом они ничуть не портят их красоту а лишь подчёркивают.
— Да, Лизка. Я вижу. У них растут перья. Но если ты сядешь и попробуешь успокоиться, то я всё…
— А у Яры рога! У моей прекрасной девочки выросли рога! Проклятье… Проклятье! Я же хотела им нормальной и достойной жизни, а не это вот всё! — всё не может уняться Елизавета, пряча своё лицо в дрожащие ладони. — А всё ты… всё ты виноват…
— Да послушай же ты меня, Лизка! — взываю я, делая шаг назад, ибо её нити опять начинают угрожающе расплетаться.
И снова на выручку приходит на удивление спокойный Яков. Он ставит стул в проёме между койками, садится в него и указывает Елизавете на точно такой же, стоящий у окна.
— Сядь. Послушаем, что Семён расскажет.
И, о чудо, Елизавета медленно садится, упирает локти в колени, сцепляет пальцы и смотрит исподлобья тяжёлым и немигающим взглядом. Меня аж оторопь от него берёт, но делать нечего. Потирая всё ещё саднящую шею, я начинаю рассказ.
— В общем. Девушкам не спалось и идея раскрыть их силы пришла к ним под утро. Ну, как пришла… это я мимо проходил и услышал их разговор, а они услышали меня вот и… — Елизавета начала угрожающе распрямляться, но поднятая рука Якова придержала её порыв. — В общем, они меня убедили, да я и сам был не против. В наших реалиях необходимо выжить и за любой шанс, способствующий выживанию, стоит цепляться. Поэтому я и освободил их от оков также, как и освобождал Светлозёрских.
— Но Светлозёрские, в отличие от моих дочек, не превратились в… в… в тех, в кого превратились! — яростно восклицает Елизавета, с хрустом сжимая пальцы. — Или людей ждёт то же самое⁈
— Нет, их то же самое не ждёт, — уверяю её и получаю в ответ громкое.
— Тогда почему мои дочери стали такими⁈
— Отличный вопрос! — смыкаю со звонким хлопком ладони и продолжаю. — Я тоже им задался, когда освобождённые девушки жутко захотели есть и после обильного завтрака улеглись спать и начали покрываться…
Я щёлкаю пальцами, в попытке вспомнить и меня выручает выглянувший из-за дверного проёма Вит.
— Покрываться мембранными псевдококонами, господин Семён.
— Вот. Мембранными псевдококонами. Спасибо, Вит, — голова парнишки вновь скрывается и будь я на его месте, то поступил бы также. Всё потому что напряжение в комнате таково, что можно ультрагаджеты напрямую запитывать. — Собственно, как-только это начало происходить, я вызвал Вита и мы перенесли всех девушек в лазарет. Провели диагностику, взяли пробы и убедились, что с ними всё в совершенном порядке. Да, их тела перестраиваются, но жизненные показатели даже лучше, чем у обычных людей.
— Ты всё ещё не ответил на вопрос, почему они такие, — угрожающе произнесла Елизавета.