— Первый приём был вчера.
— Хорошо. И… что бы посоветовал тебе твой терапевт? Тебе, правда, нужно пойти домой?
Я какое-то время смотрю на своего брата.
— Я не понимаю.
— Боже, я так непонятно говорю? Ты сказал, что тебе нужно домой. Тебе, и правда, это нужно или…
— Я не о том, — говорю я. — Я не понимаю… это.
Он смотрит на меня пустым взглядом.
— Тебя. Я не понимаю тебя, — я вжимаюсь в стул и скрещиваю руки на груди. — Это не похоже на заботу, когда ты пытаешься начать делать то, что якобы должен делать. А я-то надеялся, что ты продолжишь мне помогать.
Олли закатывает глаза.
— Ты, серьёзно, этого хочешь?
«Да», — хочу сказать я, но когда открываю рот, из него вылетают слова правды:
— Нет.
— Тогда чего ты хочешь, Джеки?
— Я же сказал, что уже не знаю.
— А я думаю, знаешь.
Олли удерживает мой взгляд. Я хочу отвернуться, но не могу. Олли суровый и грубый, но он максимально мне предан.
— Я хочу поправиться, — говорю я.
— Если ты сейчас уйдёшь домой, это приблизит тебя к выздоровлению?
Я качаю головой.
— Тогда не иди домой, Джеки. Останься. Хотя бы ненадолго.
— Я не знаю, смогу ли.
— Сможешь.
Я больше не могу смотреть на Олли. Я не привык к такому. Я не привык к тому, что он на меня давит.
— А знаешь, почему ты должен остаться? — говорит Олли.
— Потому что экспозиционная терапия невероятно эффективна.
— Да, именно. Но это не единственная причина.
— Продолжай.
Олли ставит руки на стол и наклоняется вперед.
— Если ты уйдёшь, ты оставишь здесь всё, что когда-либо хотел. Ты видишь, что творится в зале?
— Там куча народу, но…
— Там не куча народу, Джеки. Паб ожил. В этом разница. Я знаю, что меня долго здесь не было, но я тоже вырос в этом пабе. Я помню, как тут было, когда этим местом управлял папа, и да, иногда тут была куча народу, но он никогда не был живым. Сюда можно было сходить, но это место никогда не было твоим. Ты превратил этот паб в такое место, которое может стать твоим, Джеки. Ты и Рэйн.
Рэйн.
— Чёрт, она уже, наверное, играет, верно?
Олли улыбается.
— И ты пропустишь выступление своей девочки. Это причина номер два, из-за которой ты должен остаться.
— Ох, заткни уже пасть, Олли Волли.
— И не собираюсь.
Мы какое-то время смотрим друг на друга.
— Ну, ладно, я останусь. Но не знаю, сколько я смогу продержаться.
— Ты сможешь продержаться долго, если захочешь.
— Как же ты раздражаешь, — говорю я ему.
— Уж я-то знаю. И это явно наследственное. А теперь тащи свою задницу в зал. Нам ещё пабом управлять.
Глава 23
Рэйн
За последний год я выступала в таких местах, которые даже не могла себе представить — на Тауэрском мосту в Лондоне, на мосту Пон-Нёф в Париже, на Карловом мосту в Праге. Мостов было, правда, очень много. Но сейчас я смотрю на знакомые лица, и меня не покидает мысль, что «Ирландец» — моё любимое место.
Когда мой сет заканчивается, я оказываюсь в бесконечном потоке разговоров. И только когда паб закрывается, я, наконец, иду искать Джека, который пропал, как только я закончила играть свою последнюю песню. Сначала я решила, что он ушёл домой, не попрощавшись. На кухне тихо, не считая звука бегущей воды в раковине, у которой убирается Рошин. Его офис пуст. Я уже готова сдаться и подняться наверх, как вдруг замечаю, что задняя дверь паба слегка приоткрыта.
Джек поднимает голову, когда я раскрываю дверь и сажусь рядом с ним на верхней ступеньке. Он сгорбился, руки зажаты между коленями. Он медленно сгибает переплетённые пальцы, и я понимаю, что он сдерживается, чтобы не начать выбивать ими один из своих ритмов. Мне начинает казаться, что в его беспокойстве есть моя вина. Он хотел, чтобы я сыграла свою песню, а я… просто не смогла. Как только я сказала, что у меня есть ещё одна песня и начала играть первые аккорды, я увидела лица людей, сидящих за столами напротив меня, людей, которых я узнала и полюбила, людей, любовь которых я так хотела заслужить, и мои пальцы начали играть нечто иное. Чью-то другую песню.
— Прости, — говорю я и легонько прижимаюсь плечом к его плечу.
Джек вглядывается в моё лицо, словно не понимает, за что я извиняюсь.
— Моя песня… я её не сыграла.
— Всё в порядке. Я не должен был на тебя давить. Я просто надеялся…
Он замолкает, а затем отворачивается от меня и проводит рукой по волосам. Я замечаю рукоять кинжала на его шее, и мне хочется провести по ней пальцами.
— Ты просто надеялся… на что?