- Ты ведь сам знаешь, что будет дальше. Сначала у нее выпадут волосы, затем придет боль. Каждый день, каждый час жизнь будет утекать из нее капля за каплей. Зачем же тянуть. Хвост не отрубают по частям.
Я до боли закусил губу так, что теплая струйка крови потекла по подбородку. Но это не помогло.
- Не ярись. Проверяла я тебя. Сможешь ли ты пожертвовать собой, чтобы жену свою спасти.
- Смогу, – твердо ответил я.
- Ну тогда слушай. Горю твоему может помочь только кот Баюн. Его мурлыканье любые болезни излечить может.
- Баюн? Тот, что из сказок что ли? Да где же я его найду?
- А тебе и искать не надо. Вот тебе порошок. Рассыплешь его на пригорке ровно в полночь - он сам к тебе явиться. А это тебе бутылочка заветная, как услышишь его мурлыканье, глотнешь из нее. И помни, добудешь кота, сможешь жену спасти, а не добудешь, сам пропадешь.
Тут все поплыло у меня перед глазами, и я вроде как в забытьи оказался. Очнулся уже недалеко от своего дома. Стою, прислонившись к забору, а в ушах скрипучий голос старухи: «Добудешь кота, сможешь жену спасти, а не добудешь, сам пропадешь». И смех ее словно скрип несмазанной двери.
Солнце уже клонилось к закату. Ничего себе я в магазинчик сходил. Попробовал идти, получалось не очень, шатало меня словно пьяного. Кое-как, держась за заборчик, дотащился до собственного дома. У калитки меня встретила встревоженная Татьяна.
- Петя, с тобой все нормально? Ты где так долго был? Я уж было «с собаками» хотела тебя разыскивать.
- Да тут одной бабуле помогал.
- Это она тебя так ухайдакала.
- Можно и так сказать.
- А ты молока купил? – только сейчас я заметил, что у ног любимой трется маленький рыжий котенок.
- Молока? – я и забыл совсем, что меня посылали за молоком. - Посмотри в рюкзаке.
Я снял со спины рюкзак и передал его жене
- Ой, Петь, тут какая-то бутылка и пакетик непонятно с чем.
- А это… - я едва нашелся, что бы соврать. – Это мужики подарили. Говорят, классная прикормка. Ты же хотела рыбу, вот я и стараюсь.
- Ты мой добытчик, - Татьяна нежно обняла меня за шею.
- Петя, Петя ты же молоко, прокисшее купил. – после обнимашек Татьяна доставала из рюкзака явно вздувшиеся пакеты с молоком. – Странно, а срок годности еще не прошел. Ладно уж, сейчас сама в магазин сбегаю.
5. Кот Баюн.
Огромный серый с разводами кот шел, мягко ступая лапами по влажной земле. Даже не шел, крался. Его вел знакомый запах, запах которому он не мог сопротивляться, запах хозяина. Звериное чутье подсказывало ему о притаившейся здесь опасности. Кот втянул воздух ноздрями, почувствовав запах человека, рыбы, костра и еще тот безмерно притягательный запах. Но что для него человек, ведь для людей он бессмертен. В этом мире найдется много более опасных существ.
Кот вскарабкался на высокое дерево и еще раз обозрел окрестности. Ночная мгла, опустившаяся на землю, не являлась для него препятствием. Там на холме, возле излучины реки, горел крохотный костерок, разведенный возле большого дерева, но людей не было видно. Они там, он знает это.
От мысли о теплой человеческой крови рот кота наполнился слюной. Еще одни охотники, сколько он повидал их на своем бесконечном веку.
Кот спрыгнул с дерева и направился прямо к костру. Уловив какое-то движение, остановился, повел ушами. Сверху пролетела ночная птица.
Постояв еще немного, кот напряженно вслушивался в ночные звуки. Вот что-то плеснулось в воде. Большая рыба, русалка? Фу, мерзость – холодные, склизкие, но опасности не представляют. Двинулся дальше. По мере приближения к костру запах становился все устойчивей и все сильнее влек кота. В метрах десяти от огня он заметил натянутую леску с привязанными к ней колокольчиками. Он лишь презрительно фыркнул, легко перепрыгнув ее. Присев, завел свою кошачью песню.
- Мур- р-р, мур-р-р, мур-р-р….
Приблизившись к дереву, Баюн бесшумно взобрался на нижнюю ветку. Его беспокоило отсутствие людей. Будь они на виду, все было бы уже кончено. Он представил, как он одним движением разрывает глотки охотникам, а после лакает бьющую фонтаном, сладкую человеческую кровь. Затем, насытившись вдоволь, валяется на этой источавшей запах хозяина земле, стараясь как можно больше впитать его своей шерстью.