— Короче, скандалили всю ночь. Сын плакал. Клара устала брехаться, взмолилась, просила, чтоб угомонили отца. А как? Я с детства помнил, что всей семьей угомонить не могли. А выкидывать родителя из дома прав не имел. В деревне дети такого себе не позволяли. Хотя у многих отцы случались лютыми, все терпели, сцепив зубы, и руку на родителей не поднимали никогда. Хотя бывало и не правы были. Они требовали от всех покорности и послушания…
— Ни хрена себе! Молчать, когда ни про что материт? — округлились глаза Ивана.
— На то они родители! Их не обсуждали, их слушались. А мне хотелось покоя и тишины. Я устал от скандала и велел Кларе уйти в спальню, чтоб не раздражать отца. Думал, что он успокоится. Но не тут-то было! Он опозорил нас на весь дом и двор. Клара утром ушла на работу разъяренная, повела сына в садик, а меня попросила, чтобы к вечеру очистил квартиру от папашки.
— А что ему нужно было от Клары? Тебе виднее, с кем жить. Главное, чтоб самого устраивала женщина и любила бы тебя и сына. Какое ему дело до нее? Или ты совсем лопух, что старику позволил в своем доме вольницу? Вышвырнул бы во двор, врубил бы пинка под задницу, чтоб до самой деревни без остановки летел. И все на том! Ведь ты не пацан, взрослый мужик, почему позволил семью свою опозорить?
— Он отец! Какой ни на есть, первый после Бога!
— Выходит, Клару не любил и не дорожил сыном! Нормальный человек не станет порочить своих, — возмущался Иван.
— Ты говоришь о нормальных. Мой — исключение из правил. Такого ни смерть, ни могила не исправит. Не только мне судьбу изгадил. Ведь вот только по его слову и разрешенью женились и выходили замуж в нашей семье. Один я нарушил это правило, женился самовольно.
— Ты говорил, что и сестра всех удивила, оставила богатого мужика и ушла к другому, любимому. Живет счастливо. Как же с нею отец смирился? — напомнил Иван.
— Сам из петли вытащил. Потому рукой махнул на нее. Пусть как хочет, лишь бы жила! Он испугался за нее впервые. Ну а я мужик. В петлю соваться совестно, да и спасать было б некому. А самое главное — мой Алешка! Кто его растить будет? — уронил голову на сцепленные кулаки.
— Так ты из-за него с женой развелся? — не верилось Ивану.
— Тут уж все в кучу собралось и покатило снежным комом. Чем дальше, тем страшнее. Жена затаила злобу, что не защитил достойно и дал в обиду лаптю, какой уехал победителем и даже не извинился, а пригрозил ей. Ребенка и того обидел. Дал по попке так, что Алешка чуть ли не зубами в угол вцепился. Клара отцу в горло, чуть кадык не вырвала. Всю его личность исцарапала. Я их водой еле разлил. Сцепились, словно звери. У Алеши нервный приступ. Соседи милицию, я скорую помощь вызвал, — вздохнул Степка:
— Когда посадил отца на поезд и вернулся домой, понял, Кларка мне никогда не простит приезда папаши. И результат его визита мне еще не раз отрыгнется. Так оно и получилось! — крутнул головой человек:
— Не простила меня Клара. Особо за сына. Возненавидев отца, выбросила и меня из сердца. Охладела мигом. Перестала доверять, советоваться. А ведь жили душа в душу, как лебеди! — дрогнули плечи человека.
— Так отец еще приезжал к вам?
— Был пару раз. Клара с Алешей к подруге уходила ночевать на это время. Я как мог сокращал его визиты, самому было невмоготу терпеть. Ну он на мне оторвался. А в последний раз я не вынес. Выгнал из квартиры. Как бешеного пса. Он, уходя, проклял всех нас. И нажелал такое, что сказать горько. Но самое обидное — каждое его пожелание сбылось…
— Вот это финт!
— А папашка все злобствует, ему мало моих горестей!
— Глупо! Разбегаться из-за дурного старика! Ну что он значит в вашей жизни? Он был, и его нет. А вы друг у друга остались! Забыть придурка нужно, вместе с проклятьями, пусть все ляжет на него!
— Поздно. Случилось самое плохое. Он отнял нас друг у друга навсегда. Кларка не просто не верит, она перестала уважать и возненавидела меня вместе с отцом. Ей стало обидно, что я не расквасил отца за нее и за сына. Больше не видит во мне мужа и мужчину. Понимаешь, что это такое? Для отца — кураж. А для меня полный крах. Семьи нет. Лишь видимость. Он лишил меня уважения и на работе, и дома. К себе в карельскую деревню тоже приехать не могу. Там все живут по одному заведенному порядку и правилу: дети, хоть у самих борода, не перечат родителям. А я выгнал отца из квартиры, значит, сам не могу переступить его порог. Он до смерти не простит. Это уж точно.
— Ты жене рассказывал об отце перед тем, как женился?
— Говорил. Но это касалось только меня. Ее он не должен был обижать, Алешу и тем более. Именно он проложил пропасть меж нами, и примирения не получилось. Клара вскоре сказала, что не может простить меня, что я предал семью, позволил старику опозорить, глумиться над нею и сыном, да еще распускать руки. Она вскоре подала на развод. Но я ей сказал, что сына не отдам. Мы долго спорили, с кем жить Алеше. Он слышал все. Вышел из комнаты и сказал, что хочет жить с обоими.