Протянул несколько отпечатанных листов, но девушка взглядом пресекла все попытки пробиться к своему сознанию.
– Я уже приняла это решение. И вам его озвучила: я не буду лечиться! – Эля, наконец, заявила это с полной решимостью и твёрдым взглядом. Тоже дыхание задержала, но старалась не выдать себя.
– Вы понимаете, что вас ждёт?
– Да, Владимир Иванович, спасибо за беспокойство. Я детально изучила достаточное количество статей… только не думала, что у меня так мало времени…
– Статей?.. Статей?! Эля! Эля, ты же не можешь не понимать! – Вскочил он и сгрёб в кулак лежащие на столе бумаги. – Да и при чём здесь время? Ты ведь знаешь, что эти сроки предположительны, ничего нельзя сказать наверняка! Я тебе о другом сейчас говорю. О том, что нужно бороться. – Взглянул с надеждой. – О том, что нужно верить, нужно надеяться на лучшее. – Наткнулся на абсолютно непроницаемое выражение лица и нервно провёл пальцами по жидким волосам. – Мне кажется, ты всё ещё не вникла в суть того, что происходит. Точнее говоря, наотрез отказываешься понимать это.
– Зря вы так… я всё понимаю. Просто больше не хочу… – Оборвала себя на полуслове.
– Надо бороться. Надо стараться изо всех вил, не падать духом! Я не узнаю тебя. Год назад пришла с огнём в глазах, с улыбкой, а теперь…
– Теперь ничего не изменилось, и улыбка, и огонь… просто я так решила.
– Нет, я не могу этого слушать! – Врач даже руками всплеснул, хотя до этого редко проявлял свою эмоциональность, профессия накладывает определённый отпечаток. – Я буду вынужден просить твоего отца повлиять.
– Я уже говорила с ним об этом.
– Говорила? Что ты могла сказать, если просто отрицаешь происходящее! Веришь в чудо? Думаешь, приложить капустный лист? А дальше что? По гадалкам пойдёшь, по магам?
– Вот в чудо, Владимир Иванович, я как-раз-таки и не верю. А вы…
– Эля, есть статистика. Да, она не радует, но ведь есть и удачные случаи. Вот, вот, посмотри… двенадцать процентов…
– Я не хочу! – Прервала громко. – Не хочу. Это для вас проценты, шансы, варианты, – сорвалась на эмоции и судорожно втянула воздух, принимая обычный для себя вид беззаботной барышни, – а у меня жизнь. Одна. И… прежде, чем говорить мне об этих самых процентах… вспомните о том качестве жизни, который они имеют после операции.
– Наш уникально разработанный реабилитационный период…
– Жизнь любой ценой? – Усмехнулась, теряя всякое самообладание. – Кажется, при беременности в таких случаях, её рекомендуют прервать.
– Эля…
– Вы… выпишете мне тот препарат, не помню, как называется… – Она зажмурилась, видимо от боли и напряжения, но уже через секунду улыбалась. – И я буду принимать его, обещаю. – Голос сорвался, и пришлось прикрыть лицо ладонями. Совсем ненадолго, только чтобы дать себе пару секунд собраться, успокоиться, настроиться на позитив…
– Конечно, будешь. Будешь! И ещё не раз придёшь сюда! – Профессор даже встал. – Потому что уже через месяц просто не сможешь без таблеток обходиться! Ты ведёшь себя, как ребёнок! – Наконец, прокричал он и отвернулся к окну. – Эля, да послушай же ты… Мы ведь давно знакомы, настолько давно, что я просто понять не могу, что произошло с тобой за этот год, что перевернулось…Ты ведь приходишь сюда, убеждаешь других верить, надеяться, а сама… – Рукой махнул.
– Владимир Иванович, простите… но я так хочу.
– Я не хочу! Ты должна понять, девочка, что игры закончились.
Эля решительно встала, заметив настроение врача, который, зная её с детства, имел полное право и прикрикнуть, и с отцом её по этому поводу побеседовать. Старинный друг семьи. Он был ведущим хирургом в городском онкоцентре, а теперь возглавлял собственную клинику. Этот хиловатый на вид мужчина видел немало смертей за долгие годы работы и никак не мог свыкнуться с мыслью, что сейчас перед ним сидит эта девушка, а он ничем не может ей помочь. Все вразумительные доводы уже давно исчерпаны, теперь надо было убедить, настоять или просто заставить, но она не хочет! Она, видите ли, устала!
– Я пойду. За рецептом заеду завтра. – Проговорила осторожно и подошла к двери. У самого порога оглянулась. – Я жить хочу, Владимир Иванович. – Прошептала. – А вы мне предлагаете умирать.
Из кабинета вышла, осторожно прикрыла дверь, а сама в изнеможении опустилась на кушетку. Тяжело вздохнула, смахнула слезу, которая не подчинилась голосу разума и всё же выкатилась, а потом улыбнулась сама себе. Как-то странно улыбнулась медсестре, что уже стояла над ней со стаканом воды, весело подмигнула.
– Будем жить, Анечка. – Бодро проговорила и высоко задрала голову. – Красивые серьги. К глазам… очень подходят.