– Бля, Шериф, да не виноват я! Пойми, все дела делали Гарик и Стас, у меня и права голоса не было. Я при них так, навроде прислуги, я не мог повлиять ни на что. Мне не нравились их делишки, но я – заложник ситуации. Просто выжить пытался, самому нынче выжить невозможно, к кому смог – к тем и прибился.
– К разбойникам ты прибился. Знал же, чем рискуешь.
– Знал. А вот ты не знаешь, Шериф, в том, что я сейчас тут, виноваты и те, которые тебе заплатили.
– И чем же? – полюбопытствовал я.
– Тем, что меня отовсюду прогнали. В том числе и из того поселения, откуда эти двое шли. Не оставили мне выбора, кроме как прибиться к разбойникам!
– И почему же тебя прогнали?
Он показал мне руку, покрытую наколками:
– Вот из-за татух. Даже говорить со мной никто не хотел.
Я пожал плечами.
– Кто виноват, что ты уголовник? Не вижу ничего странного, что тебя никто не захотел принять.
– Да я к тому времени, как случился конец света, уже восемь лет как отсидел и вел честную, добропорядочную жизнь! Понимаешь, Шериф, я ведь не быдло с большой дороги. Сидел за преступление против собственности, но не против личности, а как вышел – занялся честным трудом. Зарабатывать стал хорошо, оружейник я, понимаешь? Ну там, ружью новое ложе, карабину тюнинг, все такое. И вот из-за гребаных наколок талантливого оружейника выгоняют отовсюду на большую дорогу. К кому я мог прибиться там, а?
– Жизнь трудна, справедливости нет. Но есть законы, которые ты нарушил.
– Да черт бы взял… Шериф, слушай, раз ты хочешь по закону – давай по закону, которому ты служишь. Суд, на котором нет ни адвоката, ни присяжных, совершенно незаконный, а что уже говорить, когда прокурор и судья – один и тот же человек?
Я развел единственной свободной рукой.
– Увы, судьи, адвокаты, обвинители и присяжные умерли или стали инфицированными, так что уж как есть. В условиях чрезвычайного положения я вынужден исполнять роли и судьи, и прокурора, и палача. Если я превышаю этим свои полномочия – буду за это ответ держать, если когда-то найдется кто-то, в чьей компетенции с меня спросить. А вот ты того, в чьей компетенции спросить с тебя за твои дела, уже встретил.
– Шериф, ну будь хотя бы справедлив! У меня смягчающие обстоятельства, и все мое соучастие в преступлении – это физическое присутствие в месте совершения, а также личное знакомство с преступниками! Я не получил от преступлений никакой выгоды. Тот факт, что я работал на преступников по своей специальности – оружейником и разнорабочим – не делает меня ни убийцей, ни насильником, ни грабителем. Я не заслуживаю смертного приговора! Я не плохой человек, да к тому же еще и талантливый мастер! Оружейники, по мне, одни из важнейших спецов, как и вообще мастера! Я живой больше пользы принесу! Много тут осталось талантливых оружейников?
– Что ж тебя, такого талантливого, завернули, не дав и шанса?
– А так. Даже не стали слушать. А я правда талантище. Я много стволов починил или отреставрировал. Даже переделал охотничий гражданский «Винторез» в настоящий!
«Винторез»… Как много в этом слове для сердца русского сплелось… Но увы.
– Этот охотничий винторез – полное дерьмо, – вздохнул я. – Ненадежный, вместо глушителя – кожух-фальшивка, точность – просто обнять и плакать…
– Ну, так и было, – согласился мой собеседник. – До того, как я за него взялся. Я в него вбухал три месяца почти от зари до зари. Автоматику перебрал, кое-что и переделал – работает, как часы. Глушитель сделал почти с нуля, его ведь там и не было…
– Как, если ствол идет до конца кожуха?
– Во-первых, ствол заменил на «лотар вальтер» и укоротил, во-вторых, насверлил в нем отверстий в точности как в настоящем «Винторезе». Сам глушитель сделал по схеме одной из западных фирм, намного эффективнее оригинала. Вот он стреляет реально как в компьютерной игре – тюх-тюх-тюх, а не как настоящий.
Я снова вздохнул.
– Понимаешь, без патрона «девять на тридцать девять» все переделки бессмысленны. Толку с глушителя, если этот «винторез» под патрон от «калаша»?
– Так дозвуковые патроны же. Или в обычных часть навески пороха убрать. Под них-то ударно-спусковой теперь и заточен. И точность я тоже прокачал. Ствол полирован мною лично.
Тут я уже едва не заржал.
– Отполировать ствол нарезного оружия – это гениально! Ты хотя бы в широкую стену амбара с десяти шагов попадешь?