Зябнувшая утром, Аня сняла с себя теплую кофточку. Она торопилась, но не в прохладе леса спешила она укрыться — гнала ее вперед еще с рассветом возникшая тревога. Было ощущение, что ее ждут, говорят о ней нетерпеливыми, недобрыми словами, отчего уши у Ани наливались жаром. Аня по опыту знала, что есть такие люди, которым бесполезно объяснять, почему она задержалась. Нет смысла говорить им, что, кроме Грачевки, она обслуживает Данилово, Котово, Пироговку и Завидово. Что председатель сельсовета вот уже год обещает ей выделить лошадь, но забывает о своем обещании.
Аня очутилась в ельнике, свернув с дороги, зашагала по рыжему мху, по выцветшим прошлогодним иголкам. Набрела на ключ, присела возле него, вынула из сумки хлеб, обмакнула в студеную чистую воду. Она горько улыбнулась, отметив, что хлеб потерял для нее свой давний, детдомовский вкус — нет теперь того молитвенного изумления перед куском хлеба.
Она опять заторопилась, на ходу доедая краюху, вышла из леса.
Вон оно, Данилово. Пока видны только белесоватые вершины верб, несколько крыш. Потом выступили все двадцать две крыши; каждая из них была знакома Ане, и каждую она отличала от другой. Зная, кто под какой крышей живет, Аня еще издалека стала гадать, где ее ждут. Дойдя до косогора, откуда, помимо дороги, в село вели несколько тропинок, Аня постояла.
Село не обещало ничего радостного. Данилово было одним из тех сел, где чаще умирают, чем рождаются. Только в восемнадцати избах жили люди, в основном старики и старухи, остальные стояли с заколоченными окнами — жильцы подались в город.
Кто-то звонил, вызывал фельдшерицу вчера вечером на дом, а кто — неизвестно. Расслышать все по телефону не смогли, мешала гроза.
Аня решила начать с краю — с одинокой бабки Степаниды. Старуха доживала свой век, ей было лет под восемьдесят. Она уже давно ничего не слышала, поэтому у нее в избе с утра до полуночи играло включенное на всю катушку радио. Умирать — так с музыкой…
Еще со двора Аня услышала голос диктора, заметила, как в окне мелькнул платок бабки Степаниды. Старуха появилась на крыльце, сощурилась на Аню, узнав ее, заговорила громко:
— Ай, Анютка, ай, дома тебе не сидится!.. Али ты смерть мою караулишь? Не пужайся, девка, она меня до осени не тронет. Летом я ей не по зубам.
Тяжелые ее руки были запачканы землей. Она сошла с крыльца, направилась к рукомойнику. Повернула веселое лицо к Ане, сказала:
— Ступай в избу. Картошку я варю… Ты небось не ко мне притопала. К Богачихе небось. Она вчера металась, будто на гвоздь наступила.
— Зайду к ним, — крикнула Аня. — Может, Богачиха вызывала…
— У меня только поясницу ломит, — отвечала ей бабка Степанида. — Перед дождем.
Аня жестом показала — пойдет дальше, а потом вернется.
— Приходи, ждать буду, — закивала старуха.
Аня увидела дом, который ей никогда не забыть. Высокий, кирпичный, крытый светлым шифером дом стоял на возвышении. К нему, прочному и добротному, сбегались с трех сторон остальные избы села. Но сейчас он показался Ане не таким высокомерно-громоздким, каким она видела его весной. Будто он осел и чуть скособочился, поблекли дубовые ворота, — прежде они, свежие, пропитанные олифой, золотистым цветом радовали глаза.
За два последних месяца в этом доме все перевернулось. Словно сговорившись, один за другим уехали от родителей оба сына. Оба, Петр и Павел, были лучшими трактористами района. Раньше под наградные грамоты и призы, полученные ими, был отведен целый угол дома. Казалось, благополучие и согласие никогда не покинут этот дом.
Все произошло неожиданно.
Ане вспомнился теплый весенний день. По лугу, хмелившему голову ароматами молодых трав, Аня шагала в Завидово, в деревушку в пять домов. Перешла вброд реку, от нее до Завидова оставался километр пути. Ане было хорошо идти босиком по мягкой и сочной земле, глядя на синий гребешок соснового бора, до того хорошо, что она не обернулась на шум попутной машины. В другой раз она стала бы «голосовать», а тут спокойно свернула с дороги, пропуская машину.
— Анюта!.. — сквозь вой мотора донеслось до нее.
Уловив в крике тоску и тревогу, Аня метнулась к кабине. Только минуту спустя уставилась на шофера, который, сильно крутанув руль, погнал машину назад.
— Мы в район звонили… «Скорую» вызывали, — проговорил он. — Нет ее. Куда-то выехала… Держись!