Коммерсанты скоро поняли, что от общения с Прутько и ей подобными им не будет никакого толку, и переключились на поднаторевших на взятках московских чиновников.
Татьяна стоически перенесла потерю источника дохода, но быстро сориентировалась и на пару с таким же, как она, бездельником Александром Потупчиком организовала «Белорусскую Правозащитную Конвенцию», целью которой они объявили борьбу за права человека и противостояние «сатрапам из КГБ». Иностранные спецслужбы восхитились предприимчивостью молодой демократки и профинансировали первые проекты.
Сотрудничество оказалось удачным.
С подачи Прутько на Запад уехали два десятка ученых-оборонщиков, а сочувствующие ей граждане из числа вечно обиженных жизнью интеллигентов приволокли в штаб-квартиру «БПК» несколько чемоданов с секретными документами.
Татьяна уже потирала руки и готовилась приобщиться к процессу начавшейся приватизации, но ее планам не суждено было сбыться. К власти в Беларуси пришел неизвестный никому Лукашенко.
Новоизбранный Президент остановил процесс бесконтрольного разграбления республики и принялся изучать обстановку. Изучение довольно быстро завершилось громкими уголовными делами и отправкой за решетку наиболее одиозных фигур вроде старого ворюги, возглавлявшего крупнейший сельскохозяйственный комплекс и приходившегося двоюродным дядей самой известной депутатше российской Госдумы. Как дядя, так и племянница кончили плохо. Одному впаяли шесть лет за кражу двух миллионов долларов из бюджета, другую просто пристрелили в собственной парадной. После чего сопровождавший ее однопартиец и подельник Руслан Пеньков получил кличку «Человек с самым маленьким мозгом в мире», ибо делавший контрольный выстрел в голову киллер так и не смог попасть наверняка по серому веществу «свидетеля». Впрочем, посвященные в подоплеку этой истории знали, что голубой помощник депутатши сам был замазан в убийстве по уши. И именно он стал счастливым обладателем восьмисот тысяч долларов, которые депутатша везла в Питер и которые не были обнаружены следственной группой.
Приход Батьки Лукашенко поставил Прутько, Потупчика и иже с ними на грань разорения.
За годы правления Шушкевича они привыкли хорошо питаться, жить в благоустроенных квартирах, регулярно получать обильные денежные переводы из-за рубежа и не нести никакой ответственности за свои действия. Теперь же все изменилось. Батька стукнул кулаком по столу и через прессу предупредил всех заинтересованных лиц о том, что закон о государственной тайне действует, и отныне никакой сволочи не будет позволено – продавать даже самый завалящий секрет. А кто не послушается – уедет лет на десять в лагерь.
Просвещенный Запад с такой постановкой вопроса не согласился. И мгновенно устроил Лукашенко обструкцию. Избранный белорусский Парламент был объявлен нелегитимным, результаты референдума о продлении полномочий Президента – фальсифицированными, а самому Батьке навесили ярлык «тирана» и «душителя гражданских свобод». Коим он никак не был. В Беларуси спокойно выходили оппозиционные газеты, а политические противники Лукашенко беспрерывно орали со всех трибун. И никто им за это ничего не делал. Разве что разгонялись несанкционированные митинги.
Прутько, Потупчик и примкнувший к ним «пиит» Артур Выйский первыми заняли нишу «борцов с кровавым режимом». За что первыми же и получали дотации от своих западных партнеров с добрыми и немного усталыми глазами кадровых офицеров ЦРУ и БНД.
А теперь еще Татьяна удостоилась аудиенции у Олбрайт в здании американского консульства в Мюнхене.
– Альянс навел порядок в Косове, – проквакала Госсекретарь, внимательно разглядывая сидящую перед ней тридцатилетнюю белоруску.
Та оказалась в жизни даже страшнее, чем на фотографии. Нездоровая пористая кожа с сероватым налетом, небритые жирные ноги, торчащие из мятой мини-юбки, мешки под глазами,.выдающие неумеренное употребление алкоголя, криво выщипанные брови. К тому же Прутько распространяла вокруг себя стойкий запах недельного пота.
В общем – «правозащитница» в своем классическом обличьи. Пьющая, ущербная, грязноватая и жадная до денег. Именно то, что требуется Государственному департаменту США.
Такие не подводят. Сунешь полмиллиона долларов на личный счет, и истерика на несколько месяцев обеспечена. Естественно, исключительно в отношении заказанной персоны. Без предоплаты Прутько палец о палец не ударит.
– Тогда можно переходить к Беларуси, – Татьяна повернулась к переводчику. Иностранными языками она не владела. Сколько ни билась с ней сельская учительница английского, дальше фразы «My name is Taniya» слабослышащая и туповатая Прутько не продвинулась. Да и эту фразу она забыла ровно через месяц после того, как получила аттестат о восьмилетнем образовании, хотя ныне с гордостью демонстрировала диплом с отличием Минского педагогического института, где в графе «английский язык» сияло «отлично». Диплом ей соорудил в начале девяностых тогдашний декан дефектологического факультета, усмотревший в дружбе с псевдоправозащитниками хорошие перспективы для своей карьеры. И ошибся. Ректор, на чье место метил пронырливый доцент, оказался зубром старой закалки и схарчил вороватого декана всего за год. Вопли и пикеты у дверей института не помогли. Декан разобиделся, запил и в пьяном безобразии учинил драку на автобусной остановке с группой малолетних отморозков. Те огрели его обрезком водопроводной трубы по башке, вследствие чего пускающий слюни бывший доцент обосновался в палате для тихих умалишенных пригородного психоневрологического диспансера «Новинки».
– Мы пока еще не готовы повторить балканский вариант, – сообщила Госсекретарь. – Ваш так называемый президент не дает повода для военного вмешательства.
– А исчезновения людей?
– Вы имеете в виду бывшего председателя Центрального банка Винникову?
– И ее, и еще многих…
Олбрайт задумчиво побарабанила узловатыми пальцами по подлокотнику кресла.
История с исчезновением из-под домашнего ареста проворовавшейся банкирши не вдохновляла. Слишком многое здесь было туманным. По логике, побег обвиняемой в совершении крупных хищений из казны был невыгоден Лукашенко. Он сам настаивал на объективном расследовании и суде. Президенту Беларуси нечего было опасаться, что на процессе всплывет что-нибудь негативное в его адрес.
А вот премьеру…
Председатель правительства Беларуси Снегирь как раз и был тем человеком, которому следовало бояться откровений банкирши.
К тому же Госсекретарь недавно читала доклад полевого агента АН Б, в котором недвусмысленно сообщалось, что подозреваемая гражданочка Винникова после своего побега из Минска совершила вояж в Москву, встретилась там с Яблонским и с его помощью отбыла в Великобританию, где и пребывает в добром здравии на вилле, принадлежащей одному из видных функционеров «Яблока». По фамилии Артемьев, кажется…
– Кого вы имеете в виду, когда говорите «многие»?
– Ну… – растерялась Прутько, – некоторые журналисты…
– У вас есть точные данные, которые мы могли бы оформить дипломатической нотой и потребовать у Лукашенко ответа?
– Мы подготовим список фамилий, – выкрутилась председатель БПК.
В ее голове уже созрел план. Надо будет отправить куда-нибудь в Россию десяток-другой членов своей конвенции, а потом объявить их «пропавшими в застенках КГБ». Пусть схоронятся на пару месяцев, пока развивается скандал. А потом выйдут из подполья, будто бы их отпустили перетрусившие «подручные тирана».
А под это дело из Госдепа поступят еще несколько сот тысяч долларов. Прутько удовлетворенно вздохнула.
– В средствах я вас не ограничиваю, – намекнула Мадлен, – и в способах тоже.
– Мы высоко ценим отношения с Западом, – Прутько не сочла лишним еще раз подтвердить свою лояльность, – в особенности с США. Но позвольте отметить, что требуются более жесткие меры к Беларуси в целом, чтобы режим наконец пал. Необходимо полностью перерезать снабжение продовольствием населения, чтобы в республике начались голодные бунты.