С Сашей мы встретились только к обеду, когда вместе направились в кафе.
— Ты сегодня другая, — сказала подруга, оглядывая меня с ног до головы.
— Обычная, — я закатила глаза, но улыбка предательски появилась на лице.
— Ну-ка, рассказывай. Что случилось у Вари-меня-все-достали-Андреевны? И почему теперь она Варвара — излучаю радость и беззаботность?
— Ничего не поменялось, я — это я.
Я толкнула Сашу в бок и убрала, падающую вперед, прядь за ухо.
— Враки, враки! Ты правда вся светишься. В субботу на тебе лица не было, вся поникла и ушла в себя. А сейчас! Земля и небо, Варь.
— Считай, что мне просто приснился хороший сон. — Я вспомнила побережье и Тимофея, и к щекам прилила краска. — Наверное, я просто стала высыпаться. Сон, наконец, нормализовался. Я сплю крепко и очень сладко, — добавила я. Мне было странно от того, что выдуманный мужчина вызывает у меня такую реакцию. Это ведь ненормально, да? Или я преувеличиваю?
Когда вечером я пришла домой, усталости и следа не было. Хотя обычно я выжата как лимон. Решив, что сил мне хватить еще на одни сутки, я переоделась в спортивную одежду. Натянула короткие велосипедки, спортивный топик, майку на несколько размеров больше моего и кроссовки. Волосы убрала в низкий хвост и надела наушники, в которых заиграла песня:
Вот, что важно заметить в себе вам
Если сердце спокойно и вольно стучит
Значит верной тропой идешь ты.
Передо мной снова замелькали молчаливые волны моря, по берегу забегали лучи, а где-то вдалеке пролетали редкие чайки над водой, выискивая мелкую рыбу. На душе было тепло от воспоминаний. Нереальных воспоминаний. Эта мысль обрушилась на меня резко и удушающе.
Я остановилась посреди улицы, переводя дух. Я очень разогналась, и за пару минут пробежала полкилометра. Надо мной возвышались каменные гиганты, в окнах квартир горел свет. Люди жили своей жизнью, наполняя ее реальными событиями и друзьями. А что я? Грежу сновидениями? Да что за бред? В одну секунду я разозлилась на саму себя и рванула вперед, что есть мочи.
Мне хотелось плакать и кричать.
Всю жизнь я кормила себя завтраками — завтра будет погода лучше, завтра станет легче, завтра я поменяю работу, завтра я точно пойму, чем хочу заниматься. Когда-нибудь настанет “тот самый” момент, когда у меня все будет хорошо, и я буду довольна жизнью. Но этот момент все никак не хотел приходить в мою жизнь.
Я ненавидела жаловаться, поэтому всегда все держала в себе. Я боялась возражать, поэтому во всем потакала матери. Год назад мы с мамой сильно поссорились именно из-за этого.
— Я не понимаю одного, Варя, зачем тебе идти работать в какой-то паршивый журнальчик, когда ты профессиональный аналитик? — на повышенных тонах говорила мама.
— Мама, прошу не начинай!
— Ты стажировалась в хорошей компании! Там тебя ждут!
— Я стажировалась там, потому что ты так захотела, — я довольно грубо ткнула в нее пальцем, злость во мне закипала все сильнее. — Ты через знакомых меня устроила, но без моего ведома!
Минуту мы молча стояли на кухне. Помещение освещала только подсветка от фурнитуры и фонари за окном.
Я прервала затянувшееся молчание, хотя очень хотелось просто уйти к себе в комнату.
— Я правда старалась быть достойной дочерью, — уже тихо начала я. — Поступила в университет на бюджет, училась лучше других, часто приезжала к вам, — голос задрожал от подступающих слез. Мне было тяжело произносить правду вслух — колющую истину, которая долго жила внутри меня. Мама подошла ко мне и приобняла.
— Ты и есть достойная, доченька, — она гладила меня по спине, успокаивая.
— Я не собираюсь больше идти на поводу твоих желаний. — Я выбралась из ее теплых объятий, хотя мне так хотелось в них раствориться. — Да, я не знала, на кого идти учиться, но я никогда не хотела заниматься этой чертовой статистикой.