— Мне-то откуда знать, — кинул я.
Мне не нравилась излишняя суета в Ангелине. Мы с ней работаем вместе уже около года, а кажется, что больше десяти лет. Она постоянно говорит, причем очень много и громко. Пытается уместить в неделю такое количество встреч, какое обычно бывает у президента в месяц. Но надо отдать должное — благодаря ее напористости и умению разболтать даже мертвеца я стал продвигать картины.
— Я даю тебе полчаса, чтобы добраться до галереи. Мне уже осточертело общество этой напыщенной обезьяны по имени Филипп! Что он вообще тут забыл? — последнее предложение она прошипела и бросила трубку. Ангелина явно была не в настроении. Ладно, не впервой.
Я сел на кровать, потер лицо, пытаясь проснуться. Хотя больше всего на свете я сейчас хотел вернуться в сон. Хотел узнать какие на вкус ее губы, ощутить ее аромат — терпкий запах кофе и ванили. Хотел прижать ее к себе и не отпускать.
Когда я принимал душ, мне даже стало смешно от того, насколько это нелепо. У меня в голове застрял образ девушки, которую я ни разу не видел в жизни и, вообще, не был уверен, что такая существует. Я же не в каком-то романе, чтобы во сне ко мне приходила муза, которую я потом бы встретил в жизни. Бред.
В центре снова были пробки, а те полчаса, которые мне дала Ангелина, уже истекали. Я включил радио, по которому играла какая-то песня, а затем открыл окно и закурил сигарету. Мне самому не особо нравилось, когда в салоне пахло сигаретным дымом, но привычки иногда сильнее наших принципов и убеждений. Наконец, началось хоть какое-то движение на проезжей части. В этот момент зазвонил телефон, я включил громкую связь:
— Уже начинается презентация работ, а мой мозг почти съеден, — уже устало и почти умоляюще сказала Ангелина.
— Съеден? Кем? Разве мсье само очарование, Филипп II, мог бы так поступить? — я ухмыльнулся. Хотя Фил действительно мог запудрить мозги кому угодно. Даже странно, что эти два болтуна не подружились.
Спустя пятнадцать минут я был на месте.
Современный интерьер галереи мне не особо нравился. Куда интереснее бродить по старинным зданиям, в стенах которых запечатана целая история. Но пока не мне решать, где демонстрировать свои работы, поэтому я направился вглубь по коридорам к большому залу.
Сквозь стеклянную дверь я увидел слишком большое количество людей. Все были одеты элегантно, но довольно свободно, как будто не сильно задумывались над образом. Это мне понравилось, от излишней помпезности в глазах всегда рябило. Я остановился недалеко от входа, чтобы найти ребят.
Неожиданно кто-то взял меня под руку и повел в центр зала. Это была Ангелина. Она быстро цокала каблуками, продолжая меня тащить вперед.
— И тебе привет, — сказал я спустя пару шагов.
— Да-да, привет. Тебе повезло, твою работу еще не представляли, поэтому двигайся живее, хочу подойти ближе.
Я не стал сопротивляться, хотя оказаться в центре толпы желания не было.
— А где Фил?
— Он нашел себе жертву и теперь пытается затащить ее в клетку, — произнесла Ангелина, указывая мне на сцену. — Смотри давай, сейчас твою картину объявят.
Худощавый мужчина лет пятидесяти стоял на невысокой сцене, позади него находился огромный экран, на котором появилась моя картина.
— “Бегущая строка”, Тимофей Данилевский, — произнес ведущий, и несколько людей, стоящих рядом, посмотрели в мою сторону. — Картина написана в стиле экспрессионизма. Автор поднимает тему зависимости современного человеческого разума от информационного потока..
— Напомни мне, пожалуйста, зачем мне здесь находится? — прошептал я, наклонившись к Ангелине.
— Чтобы тебя увидели и запомнили. Зайчик, когда ты уже поймешь, что миру мало видеть только твои работы. Людям важно видеть заинтересованность и включенность автора в события, — она насмешливо посмотрела в мою сторону.
— Я здесь лишь ради этих нескольких секунд? — мой голос прозвучал громче и грубее.
— Хэй! — все еще шепотом воскликнула Ангелина. — Ты делаешь свою работу, — она указала на экран, где все еще находилась моя картина, — а я делаю свою.
Мне было утомительно посещать каждое подобное мероприятие, которое не предполагало прямых действий — аукционов, конкурсов и выставок. Честно говоря, я бы хотел просто закрыться в мастерской и писать картины. Но в нашем мире без денег никуда, поэтому приходится отодвинуть в сторону свою зону комфорта.