На когда-то бетонной же взлётной полосе громоздятся полурассыпавшиеся конструкции, очень похожие на вертушки. И кукурузники. Да и вообще — обломков повсюду валяется — море. А, нет: не только обломков. Позади нашего люка, который оказался в чём-то вроде выходного сарайчика, торчит на солнце один танк. Нет, не такой, как у наших, но очень похож: тут и гусеницы, и могучий корпус, и даже башня. С пушкой.
Тут обнаруживаю я, что дверца-люк встроенный замок под вполне обычный ключ имеет, зато не имеет рукоятки для открывания снаружи. И этот факт сразу настораживает: захлопнется на защёлку — не попадём ведь обратно!!!
Пришлось распахнуть её настежь, да подпереть неначатой баклажкой с водой. А потом — и булыжником, что нашёлся поблизости. Говорю:
— Колян. Кто бы здесь не жил, сейчас вымер. И похоже, мы в другом Мире. А прошли мы сюда, как учёные это называют, через Врата. Ну, как в фильме «Звёздные врата».
— Спорить не буду. Потому что не слепой. — Колян щурится, похоже, яркое синее солнце слепит его, — И чего…Мы… Теперь делать-то будем?!
Колян и задыхается — а верно: воздух тут куда разреженней нашего! — и трясётся, как в лихоманке. Но, похоже, боится теперь вовсе не так сильно, как в начале. Привык?
— Чего-чего… А того самого, чего собирались с самого начала!
— То есть?..
— То есть — хапнем, чего потенциально продаваемого найдём, да — свалим к такой-то матери! А там, дома, постараемся пробитый проход хоть как-то замуровать! И замаскировать. Вдруг повезёт — ещё сюда наведаться?!
— Мысль понятна. — смотрю, схлынуло окончательно с моего Коляна, и при мысли о том, что обнаружили мы, возможно, ещё один, теперь уж — капитальный, источник выгоды, у него, как и у меня, чешутся руки, и слюна скапливается. От предвкушения!
Потому что логическая цепочка очень даже короткая: найдём, что продать — продадим! И купим того, что полагается закусывать нашими бутербродами!
Осталось только найти.
— Согласен! — Колян залезает на покатую, начинающуюся прямо от земли крышу нашего сарайчика, уж больно похожего на самый обычный дачный туалет, и осматривается: зрение у него получше моего, подсевшего от работы с бумажками, — Сейчас осмотрюсь!
— Ну и что там? — спрашиваю спустя минуту, а то напарничек, приложивший ладонь козырьком ко лбу, молчит что-то уж слишком долго.
— Похоже, мы и правда, на заброшенной военной базе. Заброшенной в натуре давно: вижу примерно в километре сгнившую ограду, из ржавой колючки, и будку охраны у чего-то вроде ворот. А вообще, похоже, здесь случилась-таки ядерная война. Ни единой живой души в радиусе десяти кэмэ нету. Наверное, все умерли.
— Ну, все, не все — не забывай. Кто-то это место посещает. Следы были вполне свежие — не больше нескольких дней. Ну, может, недель.
— Ага. Только получается, что вряд ли приходили — дети. Может, это те, кто здесь жил, и сидит, отсиживаясь в каких-нибудь бункерах, так выглядит. Ростом — с ребёнка.
— Похоже, ты прав, — не торопясь залезаю к Коляну наверх, и тоже оглядываюсь. Ну и зрение у него: я никакой изгороди из колючки не вижу, а столбики и будка — вот они! — Но если так, так нам тут тоже засиживаться особенно долго не нужно. Вдруг здесь ещё сохраняется радиация? Или ещё какая хрень, типа бактерий-вирусов?
— Может быть. Тогда… Надо решить. С чего начнём?
— А чего тут решать — с того, что попроще. И — в непосредственной близи. С танка.
— Отличная идея. Ну что, пошли?
Идти до танка — метров пятьдесят. Трава тут, как уже говорил, жёсткая, но к счастью, сквозь бетон и асфальт ещё не везде пробилась. Вот и идём по островкам твёрдой поверхности, стараясь на травку не наступать: выглядит потому что колючей.
Ну что сказать про танк: массивный, монументальный. Вот только гусеницы подвели: обвалились напрочь с катков. И это хорошо. Потому что наступая на катки и их оси, мы легко залезаем наверх, на десятиметровый в длину корпус, и затем — на башню.