— Да, миссис Мартин ее запирала. И через нее я до отъезда больше не проходил. А ты, Грета?
— Нет.
— Спасибо, сэр. И еще один вопрос. Окна в кабинете. Вы случайно не открывали одно из них перед тем, как уехать?
— Нет. Я был в гостиной с женой. А почему вы спрашиваете?
— Просто ваш сын сказал нам, что одно из окон в кабинете было открыто, когда он вернулся домой примерно в восемь тридцать.
— Ну, если и так, я его не открывал. Возможно, Грета. Она сидела там, работала. Погодите минутку, сейчас спрошу ее.
Грета продолжала шагать впереди, Питер прибавил шагу и догнал ее. Они уже почти дошли до дома Маршей.
— Скажи, Грета, ты перед отъездом оставила окно в кабинете открытым или нет? Детектив хочет знать.
Грета обернулась к нему. «Выглядит она просто ужасно, — подумал Питер. — Словно это трагедия коснулась прежде всего ее». Детектив повторил вопрос противным скрипучим и въедливым голосом, который так не нравился Питеру.
— Можете помочь нам, мисс Грэхем?
Она смотрела как-то загнанно, неуверенно, словно никак не могла решить, что же ответить. И вот после секундного колебания выпалила:
— Не знаю. Не помню. Может, и оставила. Вечер был теплый.
— Что верно, то верно, мадам, теплый, — закивал Хернс. Потом обошел ее и постучал Маршам в дверь. — Прекрасный летний вечер…
И, не дожидаясь, когда дверь откроют, детектив развернулся, теперь уже к Питеру, и сказал:
— Я возвращаюсь в дом, сэр Питер. Там еще работают эксперты, но как закончите здесь, можете подойти и спросить меня у ворот. Если хотите, я могу позвонить в больницу в Роустоне. Очень соболезную вам, сэр Питер. Искренне, от всей души.
Питер прошел в распахнутую дверь коттеджа, но как-то плохо осознавал, кто здоровается с ним в холле. Кристофер Марш был в халате и бормотал слова сочувствия. Они с женой были явно не готовы к подобного рода событиям. Четыре часа тому назад их разбудил бешеный стук в дверь, и они увидели на пороге рыдающего Томаса.
Питер прошел мимо соседа, слегка пригнулся, чтоб не задеть головой низкую дверную притолоку, и вошел в гостиную.
Там, на диване, сидел рядом с Грейс Томас. Она накинула ему на плечи одеяло, хотя было вовсе не холодно, в дрожащих пальцах у него была зажата кружка с чаем. Когда вошел отец, он неловко поднялся навстречу и расплескал часть содержимого кружки на ковер у своих ног.
— Мне страшно жаль, Том, — начал Питер и тут же умолк, не в силах подобрать слова, соответствующие моменту. Ему хотелось преодолеть десять футов, отделяющие от сына, крепко обнять мальчика, но что-то его остановило. Точно они не были близкими людьми.
Следом за Питером в гостиную вошла Грета. Ей не была присуща типично британская сдержанность нанимателя. Она шагнула к Томасу, протянула ему руки.
— Ах, Том, Том! — воскликнула она, в зеленых глазах стояли слезы.
Мальчик резко отшатнулся и почти упал на стоявший позади диван. А затем вдруг размахнулся и запустил кружкой в Грету. И наверняка попал бы, если б не потерял равновесия. Во всяком случае, намерения его сомнений не оставляли. Кружка угодила в угол каминной доски и разлетелась на мелкие кусочки, в Грету же попали лишь несколько брызг теплого еще чая из пролетевшей мимо кружки.
Питер среагировал моментально, встал между Гретой и Томасом. Всего несколько недель тому назад ему пришлось становиться вот так же между женой и Гретой. На всякое насилие он реагировал четко и быстро.
— Убери ее отсюда! — взвизгнул Томас. — Пошла вон! Убери же ее отсюда! — Все эти слова он кричал прямо в лицо отцу. Питеру показалось, что сейчас от напряжения у сына лопнут голосовые связки, но Грета задерживаться не стала. Быстро развернулась и прошла в холл мимо изумленного Кристофера Марша.
— Вы уж извините, мисс Грэхем, — бормотал Кристофер, провожая ее к входной двери. — Мальчик просто не в себе. Все пройдет, все образуется. Он успокоится и…
— Нет, не успокоится, — тихо ответила она и накинула на плечи пальто. Потом зашагала по дорожке, обернулась, Марш увидел ее измученное лицо, и повторила: — Не успокоится.
Когда Грета ушла, Томас вновь опустился на диван, а отец остался стоять рядом. Грейс подошла к камину и начала собирать осколки кружки. Она очень любила Томаса, знала его с рождения, однако в этот момент ей больше всего хотелось, чтоб все эти люди покинули ее дом. По натуре она была женщиной мягкой и робкой, и такой взрыв ненависти просто напугал ее. К тому же она очень устала, было уже половина третьего ночи.
— Зачем ты это сделал, Томас? — Питеру почему-то было удобней называть сейчас сына полным именем, а не просто Томом, как вначале. Мальчик не ответил, и тогда он спросил: — И вообще, при чем здесь Грета? Она приехала помочь нам, а ты…