— Так.
— И воспоминания эти были живы в вашей памяти?
— Как-то не думал об этом.
— Вы уверены, Томас? Ведь не станете же вы отрицать, что говорили Грете, что любите ее.
— Я не это имел в виду.
— Так значит, тогда вы сказали ей неправду?
— Нет. Наверное, я задумывался об этом, но в тот день все так сложилось… Вдруг почему-то пришло в голову, ну, я и ляпнул.
— Понимаю. Любовь — сильное чувство, вы согласны, Томас? Застигает вас врасплох, налетает как ураган. Как ненависть. Недаром же есть поговорка: «От любви до ненависти один шаг». Вы уверены, что не возненавидели Грету лишь за то, что она не откликнулась на ваши чувства?
— Да ничего подобного. Нет!
— Но ведь теперь вы ее ненавидите, верно, Томас?
— Ненавижу за то, что она сделала с мамой.
— А помните то время, когда этой ненависти не было?
— Не знаю. Наверное, тогда, в такси, я ее не ненавидел. Но с тех пор, кажется, прошла целая вечность.
— Все же полагаю, именно тогда вы ее и возненавидели, Томас. А потом случайное сходство между двумя разными мужчинами, что-то замкнулось, ненависть и чувство вины слились воедино. Тогда все и началось, я прав, Томас?
— Можете не отвечать на этот вопрос, свидетель, — сказал судья. — А вам, мистер Ламберт, советую придерживаться четкости и недвусмысленности в вопросах. Мы не для того здесь собрались, чтоб выслушивать ваши лекции по психиатрии.
— Разумеется, ваша честь, — покорно кивнул Майлз Ламберт. — А теперь, Томас, хотелось бы вернуться к той ночи в Лондоне, когда вы увидели мужчину со шрамом. Вы ведь так и не видели его вместе с Гретой, верно?
— Нет.
— И не можете утверждать, что мужчина под фонарем и человек, с которым Грета говорила в подвале, одно и то же лицо, так?
— Нет, не могу. Но я знаю, чувствую. Они оба поднялись наверх, заслышав, как меня ищут те уличные хулиганы. Грета подумала, что это грабители.
— Вы слышали, как Грета просила того человека в подвале подняться наверх?
— Нет.
— Вы видели, как он поднялся по лестнице из подвала и вышел на улицу?
— Нет. Я сам убежал, чтобы не столкнуться с ними. Я ведь уже говорил.
— А потом увидели на улице под фонарем этого мужчину. Но откуда он пришел, как там оказался, вы не видели.
— Не видел. Но знаю.
— Ну, милый мой, то, что вы знаете, или вам кажется, что знаете, еще не доказательство. Все же давайте вернемся к тому человеку, чей голос вы слышали в подвале. Вроде бы тут мы близки к согласию.
Но Томасу надоело, что им так откровенно манипулируют.
— Зачем? — воскликнул он. — И потом, она с этим никогда не согласится. Она лжет, утверждает, что ее там вообще не было, — сердито добавил он. — Что она якобы ездила в Манчестер. Так она сказала отцу на следующий день. Я сам слышал.
— Об этом вы уже говорили, Томас, — заметил судья. — Пожалуйста, отвечайте на вопросы мистера Ламберта.
— Да, вы уже говорили мистеру Спарлингу, какие объяснения дала по этому поводу моя подзащитная, — протянул Майлз. — И я не стану их оспаривать, но все-таки хотелось бы прояснить одно обстоятельство. Вы так и не разобрали точно, что именно сказала тогда Грета. «Неужели не понятно, что я его еще не заполучила?» Или: «Неужели не понятно, что я этого еще не заполучила». Я прав?
— Да, все правильно.
— Прекрасно. Затем Грета сказала, что идет наверх, а сами вы до перерыва утверждали, будто бы она еще добавила: «Миссис Воображала ничего не услышит». Я сомневаюсь в этом, Томас. Сомневаюсь, что моя клиентка когда-либо называла вашу матушку «миссис Воображалой».
— Еще как называла. Тетя Джейн слышала, что она говорила о маме в тот день, когда погибла Мэтти. И тогда она тоже ее обзывала «миссис Воображалой».
— Я не ослышался, Томас? Получается, что вы обсуждали с миссис Мартин данные ею в суде показания. Так или нет?
— Я говорил с ней о том, что случилось, уже после того, как это случилось. Конечно, говорил.
— Так вы говорили с ней до того, как миссис Мартин давала показания? Сравнивали записи, верно? Именно это вы хотите сказать, да, Томас?
— Да, мы разговаривали. Но никаких записей не сравнивали. Она слышала то, что слышала. Я слышал то, что слышал.
— И оказалось, что оба вы слышали одно и то же. Любопытное совпадение. А теперь, Томас, давайте вернемся к дню, когда умерла ваша матушка. Позвольте заранее уверить вас в том, что я постараюсь задавать вопросы так, чтоб не слишком расстраивать вас, и…
— Рад слышать это, мистер Ламберт, — вмешался судья. — Что ж, не надо проволочек, задавайте свои вопросы, нам все эти прологи ни к чему.