Старый тамплиер опустил веки, перед его глазами вставали, сменяя друг друга, страшные картины. «Никого не осталось, — думал он, — а ведь мы были так близко. Если бы только…» Если бы хоть слово дошло до них тогда с «Храма сокола» от Эмара и его людей.
Но вестей не было.
«Храм сокола» и его драгоценный груз попросту исчезли. Король обернулся, чтобы бросить последний взгляд на измученного человека.
— Кончайте, — приказал он.
Палач шагнул к нему:
— Когда, ваше величество?
— Завтра утром, — сказал король и заметно просветлел, предвкушая зрелище.
При этих словах по всем членам де Моле разлилось чувство, которого он сначала не узнал. Слишком давно он его не испытывал.
Облегчение.
Он из-под век взглянул на папу и увидел, что тот едва скрывает ликование.
— А их имущество? — дрогнувшим голосом спросил папа. — Книги, бумаги, изделия… Они принадлежат Церкви.
Моле не сомневался, что все ценное имущество давно пошло на оплату королевских долгов. Осталось то, за что не удалось бы выручить и гроша.
— Так берите их, — король лениво махнул рукой, последний раз скользнул взглядом по фигуре де Моле и, громко ступая, направился из камеры.
Прихвостни толпой устремились за ним.
Климент обернулся у самых дверей, и его глаза на мгновенье встретились с глазами великого магистра. За этот миг де Моле проник в мысли папы, убедившись, что не ошибся: этот человечек — алчный циник, использующий жадность короля в свою пользу.
Его переиграл коварный интриган.
Но де Моле не желал доставить ему удовольствия заподозрить это. Он собрал все силы и пронзил врага спокойным и пронзительным взглядом. На один миг в морщинистом личике папы мелькнул страх и тут же сменился суровостью. Климент надвинул капюшон на лицо.
Запекшиеся губы великого магистра растянулись, изображая нечто, похожее на улыбку. Он видел, что сумел посеять сомнение в сердце этого мелкого человечка.
Тоже своего рода победа.
Сегодня папа проведет бессонную ночь.
«Может быть, ты выиграл сражение, — сказал себе де Моле, — но наша война проиграна». С этой мыслью он закрыл глаза и стал ждать смерти.
ГЛАВА 21
Рейли старательно скрывал разочарование. Как ни приятно ему было сидеть за одним столиком с Тесс, он не видел ничего существенного в ее рассказе. Кучка беззаветных рыцарей веры, вознесшаяся в Средневековье к сверхвласти только для того, чтобы опалить себе крылышки и кануть во мрак истории. Какое отношение они имеют к банде вооруженных грабителей, разгромивших музей семьсот лет спустя?
— Так вы полагаете, те парни в музее вырядились тамплиерами? — спросил он.
— Да. Тамплиеры носили простую одежду, совсем не похожую на пестрые наряды рыцарей того времени. Не забывайте, они были монахами, давшими обет бедности. Белые плащи символизировали чистоту жизни, а кресты цвета крови подчеркивали их особую связь с Церковью.
— Пусть так, только если бы меня попросили нарисовать рыцаря, я бы, скорее всего, изобразил что-то в этом роде, даже не вспомнив о тамплиерах. Довольно распространенное представление, верно?
— Верно, — кивнула Тесс, — и я согласна, что одежда сама по себе ничего особенного не говорит. Но ведь есть шифратор.
— Устройство, похищенное четвертым рыцарем? Тем, что оказался рядом с вами?
Тесс придвинулась чуточку ближе. Она явно волновалась.
— Да, я узнавала о нем. Устройство слишком сложное для Средневековья. То есть сотни лет назад это была настоящая революция в технике. А тамплиеры известны как мастера шифровок. Становым хребтом их банковской системы были коды. Пилигримы, отдавшие свои деньги на депозит в их храмы, получали шифрованные расписки, и расшифровать их умели только сами тамплиеры. Это исключало мошенничество и подделку расписок. В этой области они были пионерами, и изощренное шифровальное устройство вполне в их духе.
— Как же тамплиерский шифратор мог оказаться в сокровищнице Ватикана?
— Да ведь Ватикан в сговоре с королем Франции и уничтожил орден. Папа, так же как король, охотился за их богатствами. Нетрудно догадаться, что имущество ордена осело либо в Лувре, либо в Ватикане.
Рейли с сомнением кивнул:
— Вы что-то говорили про латинскую пословицу?
Тесс оживилась.
— Да, с нее-то все и началось. Четвертый всадник, тот, что взял шифратор, держал его в руках, словно святыню какую-то. Смотрел, словно зачарованный. И произнес латинскую фразу. По-моему, он сказал: «Veritas vos liberabit».