— И вы все это узнали, поговорив со мной каких-нибудь пять минут?! — поразилась девушка.
— И еще пять часов подглядывала за тобой, пока ты спала, — улыбнулась старушка. — Кстати, как тебя зовут, дочка?
Дэнис замялась. Ей ужасно не хотелось лгать симпатичной попутчице, но и рисковать тоже не стоило. Раз уж она путешествует под псевдонимом, пусть так и будет.
— Эрика.
Глаза колдуньи на миг вспыхнули добродушным весельем.
— Ну что ж, Эрика так Эрика, — покладисто согласилась она. — А знаешь ли ты, Эрика, что в незапамятные времена даже понятия такого, как отец, не существовало? Семья состояла из матери и детей. Первобытные люди не понимали, что секс приводит к зачатию, и наивно полагали, что ребенок вырастает в чреве женщины сам по себе, как плод на дереве или гриб в лесу. Мне думается, именно в ту далекую эпоху и зародилось представление о женщине как источнике жизни.
— Вы так интересно рассказываете, словно сами там побывали!
— Кто знает... — загадочно улыбнулась старушка. — Но я еще не закончила. Так вот, на заре первобытного общества женщина была и отцом, и матерью. Поэтому в любом человеке, что бы он ни говорил или думал по этому поводу, на всю жизнь сохраняется подсознательная тяга к материнской любви и ласке. Тебе очень не повезло, моя милая, что ты оказалась лишена этого в детстве. И только по этой причине ты до сих пор не научилась быть женщиной.
Автобус остановился, взрыкнув двигателями, и плавно опустился на асфальт. Передняя дверь сложилась в гармошку.
— Моя остановка! — засуетилась колдунья; она подхватила сумку и довольно резво для своего возраста вскочила с места. — Я вижу, Эрика, что ты знакома с Силой и обладаешь Даром, но не вижу пока, что ты созрела для того, чтобы правильно распорядиться тем и другим. И все же я в тебя верю, дитя мое. — Она наклонилась чуть вперед и поцеловала Дэнис в лоб, — Счастливого пути, милая.
— Да кто вы такая? — в смятении прошептала девушка.
— Ты все равно не поверишь, — усмехнулась попутчица. — Если будет на то воля Богини, мы еще встретимся. Прощай... Эрика.
Минут через двадцать Дэнис решительно поднялась с места и прошла к кабине водителя. Водитель, он же кондуктор, оказался юной девицей лет семнадцати в потертой кожаной курточке и сильно выгоревших на солнце когда-то голубых джинсах. Закинув ногу на ногу, она развалилась в кресле, лениво глазея на дорогу и не очень умело попыхивая довольно вонючей сигареткой.
— Прошу прощения, — вежливо осведомилась Дэнис, — могу я задать вам один вопрос?
— Какой еще вопрос? — с подозрением нахмурилась девица.
— Как называется то место, где вы останавливались в последний раз? Там еще старушка одна вышла. Маленькая такая, с большой черной сумкой.
— Никак оно не называется. Там километров на двадцать в округе ни одной живой души не сыщется.
— Почему же тогда вы сделали остановку?
— Так сама бабка и попросила. Высади меня, говорит, дочка, за Кингменом у скалы приметной, на койота похожей. А мне что, жалко? Я и высадила.
— Спасибо, — кивнула Дэнис.
— А ведь и вправду странно, — задумалась девица. — С чего вдруг ей в такой глуши вылезать приспичило? Не замерзла бы, ночи сейчас жуть какие холодные!
Женщина, впервые зародившая культ Богини в Греции еще доэллинского периода, была, возможно, последней на Земле представительницей Древней человеческой расы. Выйдя из автобуса, она остановилась у обочины и провожала его глазами, пока машина не скрылась в ночи.
Ее звали Мэй'Рига'Сэй, и последние несколько месяцев она не находила себе покоя, узнав из новостей о существовании молодой женщины по имени Дэнис Даймара. Большинство новостных танцоров приписывали ей убийство «мистера Ободи» — великого Танцора Седона, за которым Сэй добровольно последовала в изгнание так давно, что потеряла счет минувшим годам.
Потребовалось несколько недель и более десяти тысяч кредитов, чтобы организовать «случайное» дорожное знакомство с этой загадочной особой, но Сэй ничуть не жалела ни о потерянном времени, ни о затраченных средствах, потому что встреча с Дэнис превзошла все ее ожидания. Верховная жрица быстро убедилась, что девушка не убивала ее былого кумира, хотя не сомневалась, что та могла это сделать, если бы захотела. Только взволновало Сэй до глубины души вовсе не это, а в тысячу раз более важное: за обыкновенной в общем-то внешностью Даймары она распознала величайшее на свете чудо — Танцора новой эры. Последний раз Верховная жрица встречалась с живым Танцором по имени Индо много тысяч лет назад, еще до изобретения письменности потомками Древней расы, но взгляд у нее был наметанный, и она не нуждалась в сравнении с оригиналом, чтобы не сомневаться в выводах.
Наконец-то на этой ужасной планете появилось что-то достойное восхищения.
Сэй поплотнее завернулась в шаль, подняла тяжелую сумку, обогнула скалу, похожую на койота, и неспешной походкой побрела куда-то в глубь погруженной во мрак пустыни.
Медбот критическим взором осмотрел стену и остался доволен результатом. Холод отрицательно влиял на здоровье пациентов, а старая глинобитная постройка зияла трещинами в слишком многих местах, чтобы продолжать мириться с этим безобразием. По счастью, быстрозастывающий цемент оказался идеальным средством для заделывания дыр, щелей и вышеупомянутых трещин. Размазывая раствор треугольной металлической лопаточкой, медбот одной линзой следил за качеством работы, а другой наблюдал за задним двором, где маленький пациент возился с машиной.
В десять тридцать два в поле зрения робота появился субъект женского пола в черных джинсах и черном плаще, в котором он незамедлительно опознал своего предыдущего пациента. Поскольку никто не уведомил медбота об обратном, он автоматически предположил, что статус субъекта остался прежним. Положив мастерок, медбот направился к выходу, чтобы поздороваться с пациентом. Инструкция в отношении него гласила, что к любому высказыванию или просьбе следует относиться скептически, а также включала перечень услуг, оказывать которые данному пациенту категорически запрещалось.
Шагнув навстречу приближающемуся пациенту, робот вежливо наклонил голову и бодрым тоном произнес:
— Рад снова приветствовать вас, мадемуазель Даймара. Как вы себя чувствуете? Надеюсь, вы не обморозились, пока добирались сюда?
Дэнис жадно накинулась на дымящееся овощное рагу, запивая его черным кофе с корицей. После восьмикилометровой прогулки пешком по морозцу от автобусной остановки до «загородной резиденции» Каллии щедро сдобренное жгучим перцем блюдо показалось ей пищей богов.
Сквозь большое окно, выходящее на южную сторону, виднелся необъятный задний двор размером с Техас, посреди которого ржавело около дюжины разномастных аэромобилей. Худенькая черноволосая девочка лет двенадцати увлеченно ковырялась во внутренностях наименее пострадавшего от жизненных передряг «чандлера», сошедшего с конвейера еще до появления на свет Дэнис Кастанаверас.
— Ты с мадемуазель Лавли не связывалась? — спросила она, допив последний глоток кофе и блаженно откинувшись на спинку покрытого многочисленными царапинами пластикового кресла.
— Нет, — покачала головой Каллия. — Мне сейчас лучше держаться от нее подальше. Домино сообщила, что бабуля рвет и мечет, обвиняя меня чуть ли не во всех наших неудачах. С нее, пожалуй, станется подослать по мою душу какого-нибудь «пистолеро» из числа уцелевших эризианцев. — Она искоса посмотрела на Дэнис. — Да и тебе, подруга, не советую бродить ночью по незнакомым улицам. На тебя у нее зуб еще больше, чем на меня. Даже Домино не верит, что ты ни в чем не виновата, хотя я подробно доложила обо всем, что приключилось с тобой, со мной и с Ланом в те последние дни перед разгромом. Между прочим, я заявила, когда рассказывала о планах Ободи использовать ядерные боеголовки, что на твоем месте поступила бы точно так же. Бесполезно! Мамочка уперлась рогом, и переубедить ее теперь вряд ли кто сможет. Провидческому гению Лавли она доверяет больше, чем скучным фактам в изложении приемной дочери.