Морья роды принимала. Мужики с интересом наблюдали. Даже Дуг смотрел, хоть и понимал, что лучше под шумок собрать вещи, дёру дать, но про Херо пока никто не вспоминал. Самые впечатлительные зрители на свежий воздух уходили, дурно им становилось.
Плод тяжко выходил, печально смотрела Морья, головой мотала. Златка дышала сильно, точно бык. Вены на всём теле вздулись, глаза буквально кровью налились.
- Не хотела бы вас отвлекать, господа и дамы, - заговорила вдруг Хена с усмешкой недоброй. - Но мочи нет терпеть уже! А роды, видать долгие... Я тут мысли страшные прочла случайно. Сдаётся мне, темнит средь нас нед’росль один, кого Дугом звать иль Водяным. Сам расскажешь о проступке страшном или мне помочь?
Захлопал губами Дуг, как рыба. Слова нормально вымолвить не смог. Потому Хена решила сама поведать во всех красках, что с Херо произошло.
Помрачнели лица, побагровел Люций, лишь Морья смотрела отстранённо на плод, что выход к свету найти не мог.
Схватили всей толпою Дуга, к столу длинному потащили, сгрудились по обе стороны, плевали в лицо ему, обзывали, терзали, били, руки растянули, прижали к дереву плоскому. Гнильс с одной стороны топор поднял, а Люций с другой - молоток воздел.
Обрушили удары на пальцы, на кисти акваманта.
Кричал он, но крика своего не слышал.
- Мало кровушки. Точно рыбу раздел’ваем.
- Везёт рыбам - они боли не чувствуют.
Били и били. А Златка в ванне гортанно орала, чуть ли не всех перекрикивала, с заваренным ртом-то. Морья смотрела безучастно, но вдруг лицо старухи оживилось, чему-то сильно удивилась, руки вытянула перед собой, плод принять... Аж трубка изо рта выпала...
- Родила! Ну, слава богам! - кричала Хена, рукоплескала. А затем перестала, нахмурилась. - Ой! Это ещё что такое? Божечки!
Толпа поспешила назад к ванне.
Морья подняла младенца.
Златка посмотрела на ребёнка, очеса выт`ращила, умерла тотчас же.
И разразились люди заупокоенным хоралом:
- Чёрный! Чо-о-орный он! Как ночь беззвёздная!
- Нечистотного цвета!
- В отходную яму его! В сральню!
- С утёса сбросим!
- Сжечь исчадье тьмы!
- Нечеловечье дитя! Нечеловечье! Дрянь! Тьфу!
- Да это ж... как же!.. то самое!.. непорочное зачатье!
- Помазанный? Помазанны-ы-ый!
- Ну не мессия же! Вжись не поверю!
- Пришествие самого Владыки Мрака!.. э-э-э... с-с-сына Владыки Мрака!
- Нечисть поганая!
- Что ему огонь тогда? Что ему пламя очищения?
- Помилуй нас, Сотня Богов!
- Так что теперь? Колоть его? Колени преклонить пред ним? Что за чертовщина!
Люций то на новорождённое дитя смотрел, что ревело мерзки, то на мальца без рук, что сознанье потерял.
Сказал Гнильсу:
- Брось. Хай кровью истекает.
- Долго же истекать будет. Русал кляцкий.
- Ему же хуже. Как освободимся, продолжим дело. Если не растает, как баба снежная.
Тут сокол Кураж в трактир ворвался через дверь распахнутую, в Гнильса врезался, запищал пронзительно. И умер на руках старца. Обожжённый был весь.
- Тьма на пороге, - перевёл Гнильс. - Армия, какой свет ещё не видывал.
Шагали воины мрака. Ползли, катились, волочились.
Глиняные, песчаные, из вулканического стекла.
Из застывшей лавы, из жидкой, из чистого огня.
Безлицые, дырявые, искажённые... Калеки, монстры.
Кто-то на ком-то ехал, кто-то скакал кузнечиком, лягушкой.
Одни срослись вдвоём, втроём, вдесятером.
Гигантским червём кошмарным, членистоногим, из конечностей людских, в небо вздымались, падали оземь, вздымались вновь.
Были такие, что даже поодиночке остальных размерами превосходили.
Титан-колосс нёс на плечах сферу огня огромнейшую.
Пиромант из неё Силу черпал, средь войска ехал на телеге с клеткой.
Некая тварь женоподобная педалями крутила, зубчатое колесо катила, а сама - верхом на нём разлеглась, грудную клетку свою пилила.
Монстр-рука. Чудище с ногами-барабанами.
Крылатые, но неспособные летать.
Стозевные, облые, гнусные.
Лился из уст их дивный напев.
Ступали мерно, брели почти в ногу, клокотали и клекотали, стонали и стенали, выли.
Лавина чёрного непроницаемого дыма за исчадиями тьмы по земле стелилась.
Баснословное войско к "Последнему уюту" двигалось.
Бежала Ишка со всех ног, прочь от Лавовых Полей, прочь от трактира. Редкие тучи по небу ночному плыли. Держалась теней их, но угнаться не могла за ними...
Звёзды сверху смотрели, пульсировали, насмехались...
Со страхом взирали разбойники на отсветы пламени у горизонта, на необычайно раннее зарево в степи.
Бежать надумывали.
После гибели Куража Гнильс остатки смелости растерял, всё бороду теребил свою, волновался, места себе не находил. Гнилоустно атаману Хене в ухо зашептал, что бежать они должны, пока не поздно, но только вдвоём, иначе не найти покоя им, покуда войско тёмное возмездье не свершит, обитателей "Последнего уюта" не изничтожит...