Грэхэм только хмыкнул.
- Коня твоего клана, сам бог Ваарс ездил на нем к серебряной реке за мечом Мульвиром, - глаза ведьмы блеснули как у кошки.
Стоя на босой земле, она переминалась с ноги на ногу от нетерпения, создавая иллюзию своеобразного такта.
- Не гипнотизируй меня змея безродная, - рыкнул Грэхэм, сплевывая на землю. - Даже ковен отвернулся от тебя, я не нуждаюсь в твоих дарах.
- Но ты только посмотри-и-и... - мерзким старческим голосом протянула она.
На поляну из темных глубин сумрака ступили огромные черные копыта в обрамлении густой шерсти. Даже стоя на большом расстоянии, Грэхэм смог ощутить неукротимую волю этого животного. Монстр, зверь, чудовище. Только великану под силу подчинить себе его волю.
- Ваарс... - завороженно сказал Грэхэм делая шаг к огромной черной скотине, палящей жаром своей животной плоти.
Конь стоял средь прохладного леса, а от него как от демона клубился белый дым.
- Прикоснись к нему, - ходя вокруг него, шептала ведьма. – Ну же… Давай! - от нетерпения она рявкнула.
Этого было достаточно, чтобы Грэхэм вцепился в тонкую старческую шею и поднял женщину в воздух.
Испуганные глаза уставились на него, а тонкие когтистые пальцы впились в толстую кожу.
- Он последний! - на последнем издыхании бросила ведьма, и Грэхэм ее отпустил.
Упав на землю, она натужно заплакала, создавая иллюзию обиженной женщины. Грэхэм знал, что это обман. Ведьмам нельзя доверять. Одна из них уже украла его сердце, и нечем хорошим это не закончилось. Теперь кроме недомолвок Грэхэма терзали видения с ее прекрасным телом.
- Я тоже. - Грэхэму отчасти казалось, что это правда. Он не знал остались ли в живых его собратья. Во всяком случае о великанах уже давно никто не говорил.
Мужчина посмотрел в черные как ночь лошадиные глаза и увидел там собственное отражение. Его рука сама потянулась к мощной лошадиной шее. Похлопав ее, он нащупал тонкую блестящую веревку.
- Отвяжи его, - зло бросил он, лежащей на сырой земле старухе.
Та давно не плакала, а лишь мерзко улыбалась, показывая желтые зубы.
- Верни мне мой источник силы. Он заточен в Ксанронской башне. Верни его всем нам! - приказным тоном сказала она, подлетая в воздух и приземляясь подле великана. - Я снова хочу стать прежней.
- Думаю, что не один источник не сделает тебя краше. Ты лишь обращенная в ведьму женщина. Не более. Твоя душа сгнила изнутри.
Она сгнила у многих ведьм, но не у Майи. Потому войско Олоротха сразу и не приметило в ней проклятой крови. Да и сам Грэхэм допустил ошибку полюбив ее.
- Я тебе докажу.
Колдовская вспышка и перед Грэхэмом предстала прекрасная сельская девушка с черными волосами до самой земли. Ее белая кожа с розовым блеском, сияла в тени лесов, и, кажется, пахла чем-то несказанно нежным, потаенным.
Ее большие глаза, светились невиданным колдовством, а розовые вершины грудей, походили на маленькие цветки. Тонкие изящные руки расправились в стороны и засаленное платье на ней развеялось, становясь роем из светящихся мотыльков.
- Ты хочешь меня Грэхэм? – она подкралась к нему, виляя бедрами.
- Нет. Уйди мара. Я принимаю твои условия, отпускай коня.
- Не сейчас, - она растаяла в воздухе и через мгновение оказалась прямо возле его лица. - Посмотри в мои глаза Грэхэм. - Она парила в воздухе, мотыльки держали ее хрупкое тело.
Ее холодные пальцы коснулись бритых щек мужчины, а глаза как два зеркала прильнули к его лицу.
- Посмотри.
Грэхэма одолело невиданное им раньше колдовство. На такое способна лишь верховная ведьма мара, но про них уже давно не было слышно и все они сгнили на поле битвы под предводительством короля Ксанронкого королевства.
Утонув в бездонной пучине прозрачных как вода глаз, Грэхэм увидел свое будущее. Дом, стоявший близ снежной горы, и снег, падающий на его кровлю с самой вершины. Он брел к своему жилищу, впервые устав от работы, а не от войны. Подле высокого забора бегало три жирных свиньи, они ловили открытыми ртами снег и мерзко визжали.
Грэхэм усмехнулся и направился ко входу, затянутому толстой шкурой. Зайдя в дом, он сразу ощутил дивный аромат печенного картофеля и какой-то жутко вонючей травы, которую в нее добавляют. Сняв сапоги, он вышел из сеней в спальню и нашею ему бросилась она.