– Молоко для ведьмы – это почти живительный эликсир. Оно насыщает нас, пополняет силы и позволяет оставаться долго выносливыми, – по памяти повторяла девушка, выученные уроки, пока они продолжали своё путешествие. – Даже при тяжёлых ранах, обильное питьё молока способно поднять на ноги. Однако молоко должно быть свежим, иначе вся сила из молока исчезнет. Останется только напиток.
– Правильно! – кивнула Хелена. – Напиток сей бесценным мы считаем. Стараемся почаще его пить. Тебе того же придерживаться следует, покуда твое тело не окрепло.
Молоко ведьмы во время пути пили очень жадно. Каждая старалась по мере сил рассказывать что-либо новенькой об их жизни, пока одна повозка сменялась ночлегом, после которого женщины снова отправлялись в путь, всё ближе подбираясь к Дижону. Тереза строго приказала двигаться именно туда, предсказывая там самое безопасное для них место. Провидица тревожно смотрела по ночам на звёзды и негромко шептала, что грядут времена, которые изменят всё.
– Инквизиторы и охотники на ведьм опасны, поскольку им ведомо о нас многое. Они знают, что из всех стихий, ведьмы не способны подчинить себе огонь… – Клодия запнулась. Увы, самую важную информацию об угрозе ковену она никак не могла запомнить.
– Им ведомо бессилие наше пред огнём, и не стесняются они ту слабость против нас использовать. Немало сестёр наших они на гибель обрекли в ярком пламени, – терпеливо напомнила ей Тереза со снисхождением принимая юную неопытность девушки, – запомнить тебе следует, как «Отче наш», что среди душегубов этих скрыты мастера, способные творить особенные амулеты, что силы наши выпивают и слабость поселяют в тело. Коснёшься оного и на земле лежать без чувств ты будешь. Но страх вселяет в нас не только это...
– Почему мы не можем контролировать огонь? – отвлекла её от размышлений травница.
– В стихии этой одни лишь сила разрушения, – вступила в разговор светловолосая Астрид, заставив Клодию одним лишь голосом вжать голову в плечи. – Не быть огню, что не поест земли и воздуха. Сам по себе огонь не существует, путём лишь поглощения он может жить. А нам владеть стихиями дано, что существуют вместе и отдельно, даруют сами жизнь и сами забирают. Земля, вода и воздух нам подвластны и вред не причинят. Прочтёшь об этом ты, лишь только грамоте обучим. В твою красивую головку вложить нам следует немало знаний.
Каждый день заканчивался для Клодии одинаково. Под чутким участием всех сестёр в её обучении, девушка укладывалась спать с гудящей головой. Слишком много знаний она получила за дни путешествия. Намного больше, чем за всю свою жизнь. И хоть сестры терпеливо ждали, пока все знания уложатся в рыжей голове, глядя на них, девушка считала себя слишком глупой, чтобы стать ведьмам равной. Глядя на шесть гордых женщин она видела в себе лишь ничтожество, не обращая внимание на беспрекословно подчиняющиеся ей растения, тянущиеся из земли по первому зову.
– Каждой из сестёр пришлось пройти через сии тернии, – ободряюще похлопала её по плечу Мария, считающаяся самой младшей, пока не появилась Клодия. Из-за таких же рыжих волос, девушка действительно могла походить на её сестру. Во время всех привалов, она бросалась «пообщаться» с лошадьми, предпочитая общество животных человеческому. – Считай себя сейчас младенцем неразумным. Все знания твои из прошлой жизни пустыми стали, лишь стоило переродиться. Не нужно этого стыдиться. Мы все чрез этот путь прошли. Одна Патрис пошла по собственной дороге. Спросить её ты можешь коли интересно, она поделится.
Патрисия не стала скрывать историю своей жизни. Она не стыдилась своих ошибок юности. Пусть бесконтрольный дар вытянул до последней капли жизни пятерых достойных мужей, виновной она себя не считала. Молния тоже невиновна в тех бедах, что устраивает. Патрис никогда не проявляла сентиментальности, из-за чего порой казалась безжалостной. Острые углы, возникающие при общении с ней, успешно сглаживала неземная Хелена. Последние дни пути до Дижона, она рассказывала девушке про своих собеседников.
– Нелюбо им, когда их имя вслух упоминают. Делиться сокровенным наименованием для них есть величайшее доверие, которое не смею я нарушить! – объясняла она, с улыбкой поглядывая в пространство справа от Клодии, общаясь не только с сестрой.
Иные всегда были где-то рядом, пока маленькая Елена росла в семье торговца тканями. От прошлой жизни осталось немного воспоминаний. Только жаркое солнце и яркая ткань повсюду. Отец любил продавать то, что радует глаз. У него покупали даже представители самых высоких сословий. Несмотря на тревожные времена, жители Константинополя, ловили каждый момент для маленькой радости.