К резиденции прилагались многочисленные слуги. Чтобы избежать неприятностей из-за множества лишних глаз, Хельга лично провела беседу со всеми работниками, тщательно донося до человеческих умишек установки, которые они не нарушили бы даже под угрозой гибели. Клодия с восхищением смотрела, как под мягкими вкрадчивыми словами Верховной меняются лица людей. Они даже не замечали, что она им что-то приказывала. Более того, ни один случайный свидетель не заметил бы в её словах приказ. Казалось, она просто передаёт слугам свои пожелания, которые даже необязательно исполнять или даже ведет обычные беседы.
– Ни перед смертью, ни перед самым страшным ужасом, сестрёнка, эти люди не предадут слова нашей Верховной! – шепнула девушке Тереза.
Спален в резиденции было столько, что сёстры могли спокойно менять их каждую ночь. Патрис и Клодия, как до этого в Дижоне, предпочли близкие друг к другу комнаты рядом с библиотекой и помещением, которое они смогли переоборудовать в свою лабораторию. Резиденцию окружало достаточно плодородной земли, куда можно было «вытягивать все полезные травы», а во внутренних садах пустовала оранжерея, идеально подходящая для работы с особенно капризными растениями. Стараясь быть полезной, младшая не стала тратить зря время и приступила к своим работам с новыми саженцами.
Хелена с интересом поглядывала в глубину лесов, объясняя удивленной Клодии, что видит там множество Иных, которые облюбовали приятные места и вольготно познают леса. Такой ответ лишь распалил любопытство младшей. Каким должен быть Рукав, если обыкновенный лес для Иных становится невероятной диковинкой. Хелена не отказывала себе в удовольствии точно также бродить по лесу, чтобы пообщаться с близкими по духу собратьями. Чем больше на неё смотрела Клодия в такие моменты, тем больше она видела перед собой не ведьму, и не человеческое земное существо, а точно такого же Иного, чьё присутствие лишь ощущала. Сестра больше всех остальных была тем самым звеном между мирами. Ровно посередине между центральной частью и Рукавом. Слишком неземная для того, чтобы задерживаться в одном из миров.
Мария и Астрид в любую свободную секунду тянулись к природе, полностью отстраняясь от мирских хлопот. Мария проводила всё своё время с животными, порой тайком помогая местным вылечить тот или иной недуг домашней скотины. Дикие и домашние животные тянулись к ней, и в беседе с ними предпочитала коротать своё время вторая рыжеволосая ведьма ковена. Однако совсем одичать ей мешали собственные записи, которые она вела, описывая повадки своих друзей. Особенная связь с погодой гнала Астрид на долгие ежедневные прогулки, особенно любимыми среди которых были прогулки в бурю и шторм. Глядя на счастливое лицо девушки в такие моменты, не оставалось место сомнению, она в своей стихии.
Хельга будто черпала свою собственную энергию умиротворения от созерцания, окружающих её сестер. Для гармонии с собой ей не требовалось ничего делать, лишь полностью контролировать поведение слуг и мирно читать интересную книгу. Клодия объясняла себе такое невероятное спокойствие огромным опытом Верховной, и часто с восхищением сидела рядом со старшей сестрой и тихо писала свои заметки, впитывая исходящие волны безмятежности.
Патрис напротив была самой укоренённой в человеческий мир из ковена. Её неизменно тянуло к людям. Излечивать, бороться с недугами и помогать. Её силой была самая энергия жизни и она стремилась к ней всей своей душой. Разжигать, поддерживать и, когда перед ней были двое обреченных, перелить энергию из одного в другого, чтобы выжил хотя бы один. И наблюдать. Наблюдать и изучать! Все медицинские трактаты она добывала правдами и неправдами, погружаясь в, как она это называла, Вселенную каждого отдельного человека.
В то время как Хелена уходила в леса, Патрис предпочитала посещать госпитали при монастырях и, облачившись в одежды миссионера-медика, лечить и исцелять. В ход шли отвары, которые они с Клодией совместно создали. Порой ненужные для оздоровления пациента, однако наблюдать за ними в госпиталях было удобнее всего. Ведьма старалась скрывать своё лицо и держать личность в секрете, однако молва быстро раскрывала её. Тем не менее никто не стремился публично раскрыть личность доброй целительницы, спасающей жизни. Однако этот добрый порыв был взращен и укреплён в непреложную клятву себе и своей совести силами Хельги. Когда охота на ведьм вот-вот покажет свои когти и зубы, крестьянская благодарность принимает неожиданно уродливый вид.