«Снова инквизитор?» – гадала младшая.
Наконец, шумно выдохнув, Тереза открыла вишнёвые глаза и медленно приподнялась. Подтягивая колени к груди, она окинула каюту мутным взглядом, словно пыталась вспомнить, где находится. В ответ на красноречивый взгляд, которым сверлила её Верховная, провидица тяжело покачала головой.
– Сто лет, – выдохнула она, – дальше я не вижу. Не выходит. Будто барьер стоит.
– Что-то новое появилось среди этого столетия? – негромко поинтересовалась Хельга, от голоса которой все шесть ведьм невольно вжали головы в плечи. Было в её тоне что-то пугающее.
– Нет. Без изменений.
Астрид рассеянно кивнула и под предлогом погоды покинула каюту, выводя вместе с собой Клаудию. Под штормовым ветром они обе смогли расслабленно выдохнуть. Травница поймала себя на странном животном ужасе, который только-только начал её отпускать. Она не понимала, что произошло в каюте, однако новости были пренеприятными по ощущениям.
– Выдохни, когда вернёмся, напряжение тоже вернётся! – перекрикивая бурю, подбодрила её вымокшая до нитки дева-воительница.
Несерьёзное отношение ведьмы к пророчествам Терезы сквозило в каждом жесте. Казалось, Астрид нет никакого дела до будущего, в котором на их пути мог возникнуть инквизитор или кто-то хуже.
– Ты не боишься плохих новостей?
– Будущее настигнет нас, как бы мы ни пытались от него бежать, бегство лишь оттягивает неизбежное и тратит наше время! – во всполохах молний лицо Астрид казалось сияющим. – Твоя предшественница Анабель была обречена стать жертвой охоты на ведьм. Мы пытались увести её с этого пути, но воли судьбы не избежать.
– И что же тогда делать? Смириться?! – сама мысль о смирении ощущалась на языке как тот страшный момент, когда слабость собственного тела не позволила вырваться и сбежать из дома братьев до того, как случилось ужасное.
– Просто жить! Дождь начинается и заканчивается. Солнце встаёт и садится. Сезоны сменяются. Ничего из этого нельзя замедлить или остановить. Если ты будешь бесконечно скрываться от неизбежности, то сама себя загонишь в тупик, где эта неизбежность тебя настигнет. Вот только драгоценное время, которое можно было провести с пользой, будет безвозвратно потеряно на бег.
– С какой же пользой?
– Моя польза в танцах с погодой. Каждая секунда посвященная единению с родной стихией для меня бесценна. Это особенное чувство, почти как в Рукаве, будто я рассыпаюсь на части и превращаюсь в дождь, в воздух, в грозовые тучи и порывы ветра, – Астрид мечтательно улыбнулась, – я бы с удовольствием стала ветром навсегда. Безграничная свобода и красота движения.
– Разве сейчас ты не свободна? – удивилась Клодия.
Улыбка штормовой ведьмы на мгновение стала печальной, когда она решительно сменила тему:
– Для тебя, моя милая сестрица, я думаю, были бы самыми прекрасными моменты единения с твоими растениями. Я видела, как горят твои глаза, когда ты сидишь со своими записями, а затем чутко и нежно вытягиваешь из земли очередную травинку. Я уверена, что в такие моменты эти травинки становятся чем-то бесценным. Представь, ты могла бы заниматься только этим часы напролёт, – подмигнула она младшей, – выращивать в оранжерее самые капризные цветы, во дворе те, что покрепче, а на опушке леса самых крепышей, которым культура лишь во вред. Описывала бы их и снова растила нечто новое. Только твоё. Ранее не существующее! Мысли творца, ставшие живыми растениями!
«Восхитительно!» – выдохнула Клодия, представив себе только часы работы за растениями. Возможно, вместе с Патрис. Выводить новые виды, возрождать старые, скрещивать и получать новые свойства.
– А теперь представь, что вместо этого ты вынуждена вечно бегать по миру от города к городу только потому, что через несколько лет тебя настигнет охота на ведьм! – мрачно вернула её с небес на землю старшая. – Если такова твоя судьба, как было с Анабель, то бежать можешь сколько угодно. Не убежишь. Но вместо счастливой ведьмы, которая занимается любимым делом отведённое ей роком время, останется загнанная в угол крыса, давно забывшая про покой.