Впрочем, Верховная выглядела удивлённой, даже услышав цыплячьи сдавленные попытки травницы что-то спросить. С тревогой она посмотрела на младшую. Голубые глаза Клаудии не мигая смотрели в серые, с волчьей желтизной, очи Хельги. Впервые младшая поймала себя на том, что такие глаза не способны смотреть на мир по-доброму. Только со скрытым хищным оскалом и стремлением задушить любого противника. Сухие пальцы Верховной легли на виски девушки. От касания стало больно. Что-то внутри болезненно сжалось от резких действий старшей сестры.
– Интересно, – пропела та, наконец убирая руки и отступая от младшей на шаг, – значит, вот как оно начинается…
– Хельга? – осторожно позвала её напуганная Клаудия, видя что слова адресовались совсем не ей. – Что происходит?
– Старость, девочка моя, – невесело улыбнулась Верховная, – и немощь. Я уже не та, что прежде! И ты тому доказательство. То, что увидела. То, что сейчас думаешь. Все твои вопросы…
– Если тебя беспокоят мои вопросы, то я буду молчать, – смиренно опустила голову Клаудия.
– Нет, девочка, спрашивай. За твою глазастость, полагается награда, – выдохнула Верховная, жестом приглашая девушку разделить с ней прогулку вдоль берега. – Ты отличаешься от сестёр, я это сразу заметила. Но только сейчас по-достоинству оценила, насколько твой ум более пытлив. Горячая юность!
Клаудия зарделась от комплимента, ощущая безграничное счастье не просто от признания её, самой младшей из ковена, равной остальным сестрам, но превосходящей их.
– Зачем мы существуем? – задала она самый важный для себя вопрос.
✸✸✸
– Вижу, ты достаточно выросла, чтобы стать по-настоящему сильной ведьмой, раз задаёшь такие сложные вопросы. У меня есть на них ответ. Однако он долгий и не всякому придется по душе. Если ты готова слушать, то я давно готова начать говорить.
Но сперва следует поведать тебе одну старинную легенду. Или сказку, если тебе так будет проще слушать. Жила-была одна юная девушка, хрупкая и нескладная. В семье из трёх сестёр она была самой младшей. Увы, для своей матери она не была любимым ребенком, и самую чёрную работу поручали именно ей. Из еды она получала самые жалкие крохи. Однако уже тогда нечто неведомое давало силу юному телу становится крепким, сильным и привлекательным. Самые суровые испытания от собственной семьи девушка пережила благодаря своей кукле. В детстве она сделала себе куколку. Маленькую, размером с ладошку, не слишком красивую, однако вложила в неё весь свой юный жар, и творение обрело жизнь. Кукла подчинялась воле девушки, составляла ей компанию в одинокие вечера, когда её запирали, словно рабыню.
И вот однажды, когда возраст дочерей приблизился к выданью, они решили избавиться от младшей. Осенним вечером, мачеха попросила Иного подсобить, и забрать из дома весь свет. Когда погас огонь в печи, а коптилка на жиру перестала давать хоть какой-то свет, мать потребовала, чтобы младшая дочь отправилась к лесной ведьме и заработала у неё огня.
Лесная ведьма пугала весь люд настолько, что идти на смерть было не так страшно как в её обитель. Про неё говорили, что она вечно голодная, худая как скелет. Её маленькая избушка в самом сердце березовой рощи возвышалась на гигантских куриных ногах, забор вокруг был выстроен из человеческих костей, а путешествовала по своим угодьям она, по слухам, в ступе, заметая свои следы метлой.
Именно к этой страшной ведьме направилась девушка, взяв с собой куклу. Ослушаться мать и старших сестёр она не могла. С поклоном она явилась к старухе Ягишне, как её величали в тех краях, просила о работе и об огне для матери и сёстрах. Старуха могла съесть девушку в то же мгновение, но отчего-то замешкалась. День за днём она давала ей самую тяжелую, самую черную работу, что могла быть в её доме, и заставляла работать старательно и выполнять всё идеально, угрожая в противном случае девушку съесть.
Девушка и её кукла работали усердно и в срок успевали управиться со всей работой. Вечерами, когда настроение у старухи было хорошим, она даже позволяла себе пространные беседы, высмеивая скромную и робкую работницу. Та работала не покладая рук, и удрученная Ягишна вскоре оплатила её работу большим черепом, насаженным на шест. Из глазниц черепа бил пугающий свет.
«Немного огонька для твоих сестричек» – сказала на прощание Ягишна и отправила девушку домой.
Днём глазницы гасли, но ночью сияли ярче солнца. Как было приказано, девушка принесла в тёмный дом матери череп. После сделки с Иным, забравшим свет из дома, в нём гасли факелы, свечи и даже солнечный свет прятался в тень. К черепу домашние повернулись, как к спасению. Однако, стоило женщинам сделать шаг к черепу, как он сам повернулся сначала к матери, а потом к сестрам. От взгляда сияющих глазниц мать и сёстры заживо сгорели на глазах младшей дочери. Остался один лишь пепел.