Мария скривилась, спрятав лицо в ладонях. Даже спустя века воспоминания её мучили. Клаудия ощутила лёгкий укол внутри. Сочувствие? Да, она прекрасно помнила тот вечер, когда браться силой стащили её с лавки на деревянный пол. Но уже ночью она переродилась и смогла оставить в прошлом часть кошмаров, отстранившись от них настолько, насколько это возможно. Однако к мужчинам она чувствовала одно только отвращение, а близость считала ненужной пыткой.
– Они «устраивали аудиенцию» каждый вечер. Со мной и моими служанками, – глухо звучал голос Марии, спрятавшей голову в руки, – а супруг просто не мог пробиться с боем в собственный дом. Иногда гостям становилось тоскливо и они требовали от нас развлечений. Но вкусы у них были далеки от христианской добродетели. Тому, что они творили, самое место в Содоме и Гоморре. Мне казалось, что прошла вечность. Что я всегда жила в этом унизительном плену. Однако в конце концов манор был отвоёван. Но после всего случившегося мужу с первого взгляда опротивела жена на сносях от одного из насильников. Он прогнал меня с пожеланием умереть родами и не позорить его имя незаконнорожденными детьми!
Мария подняла голову и расхохоталась. По щекам ведьмы текли слёзы. И чем громче становился смех, тем горестнее она выглядела. Тереза с материнским теплом обняла девушку, прекрасно понимая через что та прошла. Остальные сёстры скромно касались рук рассказчицы, чтобы хотя бы мимолётно подарить толику тепла. Одна лишь травница молчала, пробуя на вкус горькую истину. Её обожаемая Хельга, её идеал, образ совершенства, опорочена неприятной истиной. Собственной реальной личностью.
«Она была лучше! Она была особенной! И я была...»
– Вот тогда меня и «обнаружила» Хельга. Я далеко не сразу догадалась, что именно она виновата во всём, что со мной произошло. Только когда Верховная начала планировать твою инициацию, Клаудия. Годы идут, но её методы не меняются. Погодой привести к нужному месту рыцарей, смутить их разум и убедить взять манор штурмом, а потом «немного подтолкнуть» мысли в нужную сторону. Подтянуть события так, чтобы они легко взяли чужое имущество и обороняли его от законного владельца. Но это ещё не всё! – истерически засмеялась Мария. – Супруг никак не мог отвоевать своё обратно из-за Хельги. Её чарами он испытывал ко мне отвращение и изгнал! Тереза права, у ведьм не может быть иной семьи, чем сёстры. Я… заплатила моим ребёнком за инициацию. Он не пережил моё перерождение!
Трясущуюся в рыданиях девушку обнимали сёстры, а перед Клаудией открывалась истинная картина событий. Жаждущая власти ведьма с талантом к контролю людей, с маниакальной настойчивостью собирала вокруг себя таких же Иных, родившихся среди людей, чтобы стать сильнее, жить бесконечно долго и по мере сил управлять людьми вокруг себя. И только сейчас, после её смерти, они начали находить в себе силы, чтобы признаться. Произнести вслух, как бесчеловечно с ними поступила их Верховная. Быть может она не была невинной жертвой, сожженной на костре?
– Патрис? – беспомощно посмотрела она в сторону старшей сестры, которую всегда считала второй после Верховной мудрой женщиной.
– Она не устраивала смерть моим женихам. Это, к сожалению, сделала я сама, не совладав с собственными силами. Но клеймо, которое до сих пор обжигает моё плечо, когда вспоминаю о прошлом, на её совести! – гневно выдохнула старшая сестра. – Эти воспоминания проступают только сейчас! Не знаю, почему только после её смерти я действительно прозрела. Её трудами меня прогнали из родного дома, а все соседи были готовы растерзать. Даже семья отреклась от меня. У меня был брат! И родители! А я ведь даже о них не вспоминала с тех самых пор! Тереза упустила меня из-за витка новой охоты на ведьм. Не знаю, как зовут того инквизитора, из-за которого они сбежали с моей родной земли, но благодаря ему я получила целых десять лет только для себя.
– Все те десять лет я чувствовала себя ничтожным пустым местом и была готова на части разорваться, но найти идеальный маршрут, чтобы и охотника обойти, и Патрис найти! – кивнула Тереза. – Так Хельга меня наказывала. Ни днём ни ночью не знать покоя. Искать. Травить себя Морозником, но искать.
– Но, хотя бы ты, Хелена! – Клаудия отчаянно металась в надежде найти хоть что-то хорошее в Верховной.