На одном из своих любимых мест, рядом с горной рекой, не стихающей даже в крепкие морозы, она расположилась на камнях с книгой. Запас интересного чтива, в сравнении с библиотекой в Дижоне был скудным, но лучше, чем ничего.
– Неужели в этом отсталом городе женщинам позволяют читать не обвинив в ведьмовстве? – услышала она знакомый насмешливый голос.
Тереза подняла взгляд. Незаметно к ней, ведьме-провидице, подкрался утренний наглец и беззастенчиво разглядывал её. Увидев, что Тереза сверлит его недовольным взглядом, визитёр совершенно не смутился, лишь шире улыбнулся, продемонстрировав на удивление здоровые зубы. Вблизи стало понятно, что незнакомец на лицо молод и привлекателен. Образ портили отросшие нечесаные волосы и колючая борода. Зато медовые глаза завораживали. Отражающийся в них свет, гипнотизировал и увлекал, заставляя забыть обо всём на свете.
– В любом случае, мы не в городе, – пробормотала она, вновь утыкаясь в книгу.
– Ты не одобряешь происходящее в городе, – утвердительно заявил он, – но почему-то его не покидаешь!
– Я хочу почитать, если вы не против, мистер…
– Можешь меня звать Джонатан, красавица! – улыбнулся он.
– Я прошу вас оставить меня в покое, мистер Джонатан, – терпеливо пропела Тереза, стараясь дружелюбно улыбнуться, – нам с книгой нужны тишина и пространство!
Ведьма опустила взгляд на чёрные строки и постаралась забыть о существовании этого… Джонатана, появившегося словно наказание за её бездействие. Она чувствовала его взгляд на себе. Чувствовала, что он не ушёл, хоть после её слов, шелест листвы убеждал в обратном. Один его взгляд раздражал. Заставлял испытывать странные чувства. Она... завидовала? Незнакомец просто явился на площадь и парой колких фраз заставил толпу зашевелиться. Провидица не смогла бы добиться подобного успеха и длинной выразительной речью. Строки прыгали перед глазами, а мятежные мысли возвращались к насмешливому взгляду. Чтение не шло. К счастью его всегда можно было заменить прогулкой.
На следующий день её и книгу ожидал сюрприз. На облюбованном месте для чтения покоился маленький букетик лесных фиалок. Неожиданный намек на проявление личного интереса.
«Да что он себе позволяет?» – гневно фыркнула Тереза и почти позволила себе по-детски выбросить цветы на землю, но в последний момент смилостивилась и оставила маленький знак внимания.
Впрочем, до конца дня у провидицы язык чесался от колкостей, которые она приготовила для Джонатана. Но хитрец так и не показался. Фиалки она забрала с собой.
В госпитале Клаудия испытывала на заболевших результаты своих экспериментов на цветах. В её талантливых руках к солнцу тянулись травы с удивительными свойствами, способные спасать жизни и изгонять любую хворь, но травница тешила свою одержимость морозником. Вновь и вновь она взывала к непослушному цветку, чтобы родился таким, как ей нужно, однако вместо него проклятая земля Сентфора дарила новые травы или ещё более ядовитые цветы. Свои записи о мире и существах, его населяющих, она давно перестала вести, забросив написанные своей рукой книги в тёмный угол кельи.
– Не знала, что ты любишь фиалки! – удивилась Клаудия, слишком увлеченная очередным витком своих экспериментов над цветами, чтобы заметить, как покраснела Тереза.
Глупый букетик получил своё место у окна, а Тереза начала терять покой. Джонатан появлялся в Сентфоре часто, продавая свою добычу мясникам, но обязательно находил время, чтобы подорвать авторитет лидера городского управления очередной цитатой Евангелие, а затем встретиться глазами с Терезой и обязательно подмигнуть ей так, чтобы щеки провидицы надолго окрасились в алый.
Очередная попытка инквизиторов проверить проклятый город вдоль и поперёк заставила всех ведьм затаиться. Кроме Терезы. Её постоянное распитие «мятного чая» сделало не только непроницаемой для противника, но и уверенной в общении с ними. Бесстрашный взгляд ведьмы обманчиво убеждал каждого, что женщине нечего скрывать. А скрывать было что, особенно от Клаудии.
– Почему ты остаёшься в этом городе? – вместо приветствия объявился рядом с ней охотник. Беззвучно, словно сам обладал какими-то магическими способностями. – Ты не стала монахиней и супруга у тебя тоже нет!