Секунда потребовалось, чтобы растерянный взгляд охотника превратился в безумно счастливый, а ноги Терезы оторвались от промерзшей земли.
– Мы уедем из этого города! – поспешно заявил он, когда выпустил Терезу из объятий. – И поженимся. Сразу…
– Я ведьма, – глядя ему в глаза призналась она.
– А я не верю в ведьм!
Сам собой вспыхнул очень непростой разговор. Вереница разговоров. Он поверил. Но улыбка не сошла с лица охотника. Он лишь покрывал поцелуями лицо своей возлюбленной ведьмы и обещал, что всё будет хорошо.
Они снова шли вперёд. Всё дальше и дальше. Не с сёстрами, как привыкла Тереза. Только они двое. Она обернулась лишь однажды, чтобы посмотреть на проклятый город и не вспоминать о нём шесть подаренных судьбой месяцев. Провидица пообещала себе, что расскажет Джонатану всё о своём прошлом и объяснит, почему должна оставить ребёнка вместе с отцом и покинуть их навсегда. В пути требовалось подобрать правильные слова, чтобы охотник понял угрозу инквизиторов. Их слишком много, а людей на их стороне ещё больше. Их сын должен жить. Однако с матерью-ведьмой это невозможно. Даже бывшей.
Им уготовано ещё много открытий на последующие полгода. Терезе предстояло узнать, что у её избранника имеется солидное имущество от полуслепого отца-старика, всё ещё живого и крепкого, и что она невольно подтолкнула двух упрямцев помириться после многолетней ссоры. Старика-отца совершенно не интересовало происхождение внезапной невестки. Возвращение сына с женой и будущим внуком стало само по себе подарком, который получают без лишних вопросов и с огромной благодарностью. Тереза лишь порадовалась, что беременность пройдёт в большом доме, в котором жили и трудились на благо разрастающейся семьи несколько слуг. Ещё полгода на счастливую жизнь.
Бонус – Джеймс
Жизнь меняется и мы вместе с ней.
Иногда надо вспоминать, каким ты был, чтобы понять, каким ты хочешь стать.
Он явился к дому Джонатана Хейла в сентябре. Дорогие одежды безо всяких слов говорили о благородном происхождении визитёра или не менее благородном покровителе. Седые волосы, седая борода и россыпь морщин на лице делали облик незваного гостя обманчиво добрым, однако Джонатан по одному только ястребиному взгляду понял, что инквизитор всё-таки нашёл их.
Тереза предупредила обо всём, что случится после её исчезновения. Выпив странный напиток из тёмно-лиловых цветов, жена на время впала в жуткий сон, в котором казалась неподвижным мертвецом. Очнувшись, она говорила уверенно, и супругу оставалось только запоминать. Баюкая на руках новорожденного сына, Тереза улыбалась и плакала, повторяя как молитву, что сын проживёт очень долгую жизнь, оставит после себя немало детей и внуков. Супруг уговорил её остаться на лишь месяц дольше.
И всё же, она бормотала много страшных слов, пока «спала». Джонатан запомнил каждое из них. Появление Калеба сделало его намного серьёзнее и заставило остепениться. Даже привычка дерзить ушла сразу, как только возникли мысли о маленьком сыне. Кто защитит мальчика, если отца закуют в кандалы за острый язык?
Старик-отец умер счастливым. Перед смертью, он утверждал, что прозрел и может рассмотреть внука. Похоронив старика Хейла около пустой могилы Терезы, Джонатан остался с Калебом и слугами, давно ставшими роднее любой семьи. Целый год они жили своим странным семейством, ухаживая за младенцем по очереди.
– Да благословен будет этот дом, – чинно склонил голову гость, когда Джонатан вышел лично на улицу, – моё имя пастор Джеймс.
Тереза предсказала его приход. Утративший часть способностей инквизитор стал для неё видимым. Она знала, что Джеймс не оставит её и сестёр в покое. Однако старый враг разыскивал исключительно ведьм. Все остальные его не интересовали.
– Доброго дня, пастор Джеймс, моё имя Джонатан Хейл, чем могу быть любезен? – старательно играя в радушного хозяина большого дома, поздоровался бывший охотник. Глаза тем временем настороженно оглядывали инквизитора.
– Хейл? Значит, мимо вашей лесопилки я проезжал? – пальцы незнакомца сжимали дорожную сумку, из которой виднелись несколько рукописных книг. Впечатляющие по толщине, однако точно не являющиеся библией. Слишком ценные, чтобы оставлять их в своём экипаже.