Говорящая с Иными едва понимала, зачем вообще существует, и почти опустила руки, однако именно личный пример Терезы оживил её и дал стимул найти себя в чём-то новом. Несколько месяцев она следовала тенью за Грейс, как за проводником, способным на собственном примере вдохновлять. Она наблюдала за процессом создания новых картин и пыталась развлекать сестру историями, услышанными от Иных, пока однажды та не выдержала:
– Почему ты не напишешь все эти истории, пока помнишь их? Этих сущностей больше нет, но это не значит, что о них забыто всё. Верни им немного бессмертия на страницах книг!
Хелена пыталась начать писать несколько месяцев. Но вместо этого старательно читала всё, что находилось в библиотеке. Авторы книг прошлого и настоящего стали её наставниками, у которых она училась сначала, как читатель, а позже смогла написать короткую романтическую историю с печальным финалом. Её первая работа сразу привлекла внимание Терезы. История превратилась в пьесу, а Хелена стала автором множества следующих постановок в любительском театре сестры. Выплёскивая историю Иных на бумагу, а после глядя на то, как она отражается в игре горожан, она по-настоящему чувствовала, что заняла правильное место и делает нечто нужное.
Марию жизнь в Городе, лишённом животных превратила в бледную тень. Рыжеволосая нимфа с чарующей улыбкой превратилась в пепельную леди, как внешне, так и внутренне. Сёстры пытались ей помочь, однако от месяца к месяцу она угасала всё больше, пока просто не исчезла из жизни Города. Она появлялась на общих сборах ковена, больше напоминающих чаепитие клуба по интересам, но оставалась безучастной. Единственным, что вызывало у неё живой интерес, оказался быт жителей Брантфорда – района, в котором жили все неприкаянные существа, что также не нашли места во внешнем мире. В отличие от Иных они были зримыми для человеческого глаза, и имели вполне земные аппетиты. Человеческую плоть они поглощали в большим аппетитом, даже в условиях подкормки Городом. Ночами Мария стояла на возвышении гор или на смотровой площадке и до самого рассвета наблюдала за ночными животными.
Астрид поначалу тоже начала терять краски жизни, превращаясь в серое подобие себя, однако личный пример Грейс и Хелены заставил её крепко задуматься о своём месте в новом мире. Почти год ведьма искала своё признание и делала это искренне, надеясь, что обретя правильный путь, восстановит утраченную гармонию. Свою жилку она обнаружила в организациях мероприятий и ведении печатной деятельности. Нагружая себя снова и снова непомерной ношей, она испытывала удовлетворение от того, как идеально складывается её новый мир, когда она всё успевает. В Городе появились газеты с заметками, объявлениями и даже личными историями всех желающих жителей. Истории эти печатались в формате городских легенд и находили отклик в каждом читателе.
Клаудия, казалось, и вовсе не растеряла былой силы. В противовес сёстрам, она продолжала величать себя ведьмой, хоть и скромно прибавив к титулу «Чайная». Потеря активных сил её почти не подточила. Напротив, её связь с травами всего лишь перешла на новый уровень и из ведьмы-травницы, она стала травницей-алхимиком. Однако из года в год, даже выросшие на территории Города травы теряли свои магические свойства, вынуждая Чайную Ведьму пуститься в эксперименты по выведению новых видов. Впечатляющие результаты и открытие новых видов в ботанике никак не оценивались ею, поскольку ни один из гибридов не сохранял в себе древнюю магию. С Чёрным Морозником выходило хуже всего. Его запасы заканчивались, земля Города отчего-то не могла принять его семена и даже вытянуть из реального мира остатки цветка оказалось невозможно. Перспектива стать обычной, вызывала в Чайной Ведьме приступы ярости, едва глушащиеся внутри. Внешне она оставалась дружелюбной со всеми. Лишь глаза выдавали Древнюю Ведьму. В конце концов она отхватила себе весь Центральный район, тиранически наводняя там тишину.