Она чувствовала себя грязной и испорченной. Девушка сжалась в комочек на полу, зажимая рот, чтобы не издавать ни звука. Но слёзы остановить не могла. После надругательства над телом, хотелось лишь сжаться в комок и выть, словно раненая волчица. Но страх не ушел даже когда до её уха донесся храп братьев. Если она их разбудит, то они её точно побьют или продолжат…
Набросив на плечи такое же оскверненное, как и она сама, покрывало, девушка схватила обувь и выскользнула из дома в ночную прохладу. Вопреки ставшему привычным граду, эта ночь оставалась кристально чистой. Тонким серпом на небе мерцала молодая луна. Привычным шагом Клодия направилась в лес, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться в бег. Рыдания рвались из груди и она их больше не сдерживала, то и дело падая на колени скуля побитой собакой. Но виток истерических рыданий отпускал, и она поднималась на ноги, чтобы продолжить идти. Она не знала куда идёт и зачем, но чувствовала, что не идти просто не может.
Она не спрашивала за что с ней так. Словно та самая многократно битая собака, Клодия привыкла к жестокости. Привыкла к ненависти, к презрению и постоянным ударам. Она привыкла, что лишь одуванчики слушали её слова. Привыкла к пустоте, живущей внутри неё, привыкла к безысходности. Она не боялась смерти, но отчего-то к ней не стремилась.
Ноги нащупали тропинку и сами несли её вглубь леса. В голове назревала ранее незнакомая мрачная решимость. Словно этот последний и самый страшный акт насилия разбил скорлупу яйца, из которого начало проглядывать Нечто. Но только проглядывать. Тело отзывалось болью, но девушка даже не думала останавливаться. Чем дальше она уходила в лес, тем отчетливее понимала, что не сможет найти дорогу домой даже при свете дня. Тем спокойнее опускалось на её плечи осознание, что домой она не вернётся.
Тропинка резко вильнула в сторону. Деревья расступились и перед ней открылся вид на поблескивающее скупыми бликами при молодой луне озеро. Но оно стало не главным открытием. У озера стояла Патрисия. Та самая добрая женщина, что подкармливала её. Та, гордая красавица, о плечах которой с вожделением шептались братья.
«Возможно, даже сегодня они думали о ней, когда...» – горестное воспоминание заставило её зажмуриться.
Пока дорога несла её вперед, слёзы постепенно начали высыхать, уступая место злости? Как она может злиться? Она хорошая девушка! Хорошие не думают плохого и не злятся!
– Доброй ночи, воробушек, – повернулась к ней Патрис, но оглядев с головы до ног, будто ночной мрак совершенно не стеснял её взор, – увы, я вижу доброты этой ночи ты не познала. И даже напротив, вкусила чашу боли до самого дна!
– Мои братья… – всхлипнула Клодия, но не смогла продолжить.
– Коль ожидаешь от меня ты утешения, знай, оно неведомо мне! О благородстве, сострадании и доблести ты слушай в сказках, – сурово оборвала её «добрая самаритянка», заставив девушку напряжённо застыть. – Но этой ночью… ты вольна загадать желание! Достаточно искупаться в озере. Не страшись леса, девочка, он позаботится о твоей нежной душе!
Клодия неуверенно посмотрела на безмятежную гладь озера. Трудно поверить сказке Патрис, после всего пережитого. Тупая ноющая боль в теле никуда не делась. Раненая душа продолжала страдать. Она не плакала только потому, что слёзы закончились, но пройдёт ночь и они вернутся. А когда со старшим братом вернётся отец…
Девушка робко переступала с ноги на ногу, всё больше ощущая холод, заползающий под нижнее платье. Патрис была абсолютно уверена в словах и не сотрясала воздух лишними доказательствами своей правоты. Но поверить в озеро, которое исполняет желания? Женщина неподвижно стояла, завороженная безмятежностью водной глади. Казалось, она не замечает присутствия Клодии. Молчание затягивалось. Девушка понимала, что если не решится на глупый поступок прямо сейчас, то путь ей уготован всего один. Рывком она сбросила с себя платье с покрывалом, разулась и быстрым шагом направилась к берегу, боясь, что передумает или струсит.
От холодной воды кожа покрывалась противными мурашками, но Клодия, всхлипывая от вернувшегося витка истерики, продолжая идти в глубину. Твёрдое песчаное дно не мешало ногам нести тело вперед. Однако, когда девушка зашла в чёрную воду по пояс, песок превратился в мягкую вязкую субстанцию. Ноги по самые щиколотки провалились в это странное подобие трясины и продолжали погружаться дальше. Клодия активно дёргала ногами, пыталась помочь себе руками и барахталась изо всех сил, однако лишь глубже погружалась. Она окинула взглядом берег и с ужасом осознала, что приняла за безобидное озеро самое настоящее болото.