Две декады выпестовали из домашнего цветочка знахарку-отшельницу, без обучения постигшую невероятного уровня врачевания. Упав камнем на самое дно отчаяния, она обрела там неожиданно твёрдую опору и силы, чтобы продолжить жить. Казалось, с её тела облетела шелуха, скрывающая под обманчивой изнеженностью цепкую, волевую женщину. Предательство семьи, друзей и всех, кто её знал, навсегда перечеркнул ей путь обратно домой, даже в мыслях. Шепот из иных миров вёл её верной дорогой, пока она не обрела заброшенный домик, который со временем обжила.
Время от времени рядом появлялись путники. Все, как один, будто притягивались к её жилищу, будучи ранеными или захворавшими. Первый раз сама Патриция была удивлена тому, как точно её руки знают, что делать, её внутренний голос шепчет, как поступить и что сказать, а перед глазами мысленно выстраивается некая искристая река, сотканная из света неизвестных ей цветов. Позже она назвала её рекой жизни и могла осушать, наполнять или переливать её, словно воду в сосуде.
Десятилетия в суровых условиях должны были составить и сделать грубым юное тело, однако Патриция оставалась такой же юной, как в день своей первой свадьбы. Тереза нашла её уже известной под именем «Тиша Целительница». Патриция позволила в последний раз произнести своё имя по-старому, когда провидица объяснила ей о том, как устроен мир, как появляются в мире ведьмы, и о том, что длительная юность её с не девичьей выносливостью получена из пятерых осушенных юной женой мужчин.
– Я хочу другой жизни, – сдавленно проговорила Клодия, поднимая полный ярости взгляд на ведьму, стоящую перед ней, – хочу быть сильной! Чтобы ни один человек не посмел смотреть на меня косо, чтобы обо мне боялись говорить с неуважением, и чтобы никто не мог до меня даже пальцем дотронуться! Пусть хоть в обмен на это сгорит вся эта треклятая деревня с моей семьёй вместе!
С каждым словом голос девочки набирал всё большую силу. Серо-голубые глаза горели одержимостью. Последние слова она с ненавистью выкрикнула, искренне желая, чтобы они проклятьем пали на дом отца. В ответ на крик лес будто пробудился. По воде озера, по земле и по воздуху пошли вибрации. Клодия растерянно замолкла, услышав отовсюду голоса. Неведомые доселе звуки, странный гул, пронзающий душу насквозь. Казалось, она не только слышит, но ощущает эти голоса кожей, пробует их на языке и даже обоняет их. Голоса наполняли всё вокруг. Девушка закрыла глаза и погрузилась в чувственное осязание множества источников этих голосов. Словно, кроме них с Патрис, совсем рядом обретается тьма неизвестных ей существ, способных говорить так необычно.
– Ощутила их, верно? – ухмыльнулась Патрисия, ничуть не удивляясь миру, что внезапно наполнился неведомыми звуками.
Рывком, она силой подняла Клодию на ноги, придерживая одной рукой за шею и без труда развернула в сторону голосов.
– А теперь скажи это Им! Скажи, что ты этого по-настоящему хочешь! – скомандовала она. – Громко скажи, чтобы все услышали!
– ДА! – на пределе сил закричала девушка, открывая глаза.
Рука Патрис покинула шею. Но девушка не упала. Обнаженная телом, душой и помыслами, она предстала перед теми, кого не мог различить человеческий глаз. Но она их чувствовала. Пропитывалась их словами. Нечто внутри разливалось по венам огненной волной, внимая голосам и подчиняясь их шепоту. Несмотря на холодную ночь и мокрое нагое тело, девушка чувствовала, как по каждой клеточке тела проносится живой огонь. Сжигающий былое слабое тело, создавая на его месте новое, более сильное.
Прошлое рванулось к её телу, облепляя словно скорлупа. Теперь сама Клодия ощущала себя, запертой, как до того Нечто. Но уверенность и злость с которой она выкрикнула в ночную тьму свой ответ не исчезли. Они лишь стали сильнее. Удар по скорлупе. Ещё удар. К чёрту их всех. Пусть горят в аду! Голод и мор всей деревне! Пусть исчезнут. Пусть исчезнет затравленная маленькая девочка. Отныне и навеки, она – кто-то другой. Что-то другое! Последний удар и скорлупа разлетается. Тело ничком падает на траву. Крепкое, сильное и уже без позорной боли там.
Девушка открыла глаза, растерянно вглядываясь в ночную тьму, которая перестала быть непроглядной. Глаза всё видели. Уши слышали теперь не только шепот множества голосов, но и различали кому какой голос принадлежит. Теперь они их видела. Множества самых необычных сущностей, из любопытства явившихся на её крик, чтобы посмотреть на рождение юной ведьмы. Она ощущала себя несмышлёным младенцем, только учащимся познавать мир.