– Паш…
– Убей.
– Послушай…
– Убей!
– Я не могу! – Крикнул Стас что было сил, - Не могу, понимаешь?!
Огромные, темные, глаза его братика выражали страх, жуткий страх за собственную жизнь. В них читалось желание жить и расти, стать, когда-нибудь взрослым. Но блестело в них и еще что-то. Стасу показалось, что это понимание и… Решимость? Смотреть было невыносимо. Стас опустил пистолет, а вслед за ним и голову. На бурый от крови плед беззвучно упала единственная слеза. Он боролся с застрявшим в горле колким желанием заплакать. Стасу и раньше было холодно, а сейчас, его будто прошил мороз. Он дрожал, не понимая, это от потери крови, или так он реагирует на собственное недавнее намерение убить. «Как? Как мне это сделать? Стрелять в тебя – выше моих сил. Я не готов к такому. К смерти – да, а к тому, чтобы пустить пулю в лоб собственному брату… Слабак, какой же я слабак! Ничтожество!»
– Не хочу, – прошептал Паша, – не хочу так жить. Мне все надоело.
Стас взглянул на брата. Слезы проложили широкие дорожки на чумазом Пашином лице.
– Папа с мамой ушли, – полушепотом продолжал он, – ты всегда говорил мне, что они попали в другой, хороший мир. Что они смотрят за нами оттуда. И…
– Паша…
– Ты не сможешь застрелить меня, – неожиданно серьезно, и даже взросло проговорил Паша, – мы братья. Ты слишком любишь меня. Скоро ты тоже будешь с папой и мамой. А я останусь здесь, один. Но это ничего. Я многому у тебя научился. И пока смогу, буду жить. Но я маленький. Поэтому, все равно мы… Мы скоро увидимся…
Стас больше не мог бороться с чувствами. Глаза защипали скупые слезы. Дрожащей рукой Стас поднял оружие. Сейчас, оно показалось ему еще более тяжелым. Создалось ощущение, будто пистолет увеличил свою массу в сотню раз. Стас попытался сглотнуть вязкую слюну. Дрожь, колотившая его, усилилась.
– Паш?
– Да?
– Ты соскучился за родителями? Хочешь встретиться с ними?
– Очень.
– Ты хотел бы этого больше всего на свете?
– Да, а еще, что бы ты выздоровел.
– Я уже не выздоровею. Но я могу… Отправить тебя к ним.
– Ты уверен?
– Да.
– Хорошо.
– Я люблю тебя, – хрипло произнес Стас.
– Я тоже тебя…
Звук внезапного выстрела прокатился по старым стенам аптеки. За ним последовал дикий, душераздирающий вопль Стаса. Глядя на мертвое тело Паши, он раз за разом щелкал спусковым крючком, пытаясь пустить себе пулу в лоб. Он молился, что бы высшие силы, если они есть, поместили в патронник еще один, последний заряд.
***
Стас умирал долго. После убийства брата, несколько часов он выл словно пёс, сотрясаемый сухим плачем. Он кричал и звал кого-то из живых, в надежде, что они придут и немедленно прикончат его. Стаса никто не слышал. К рассвету он выбился из сил и начал бредить. Разум Стаса помутился, перед глазами постоянно стоял один и тот же образ. Три силуэта объятые ярким светом. Мама, Папа и младший брат. Умер Стас к вечеру того же дня. Перед смертью он беспрестанно бормотал одну и ту же фразу.
– Мам, Пап… Я позаботился о нем… Позаботился…
Конец