– Так я получила ваш адрес и смогла заглянуть в гости, – сказала Кейт.
– Только у Максвелла есть все три кода доступа, – сообщил Натан.
– Ну если это Максвелл забавляется, выдавая ваши координаты всем, кому ни попадя…
– Проблема в том, – продолжил Брюс, – что сейчас ваше досье распространяется по Интернету быстрее, чем все известные мне вирусы.
– Думаю, мне самое время уйти в кусты. Или, скорее, в снега.
75
Фэрбэнкс начал проявлять признаки жизни. Население снова взялось за работу и покупки. Температура поднялась примерно до минус двадцати по Цельсию, что позволяло водить машину, вдыхать наружный воздух, переходить через улицу. Торговцы расчистили свои витрины. Снова замигали неоновые огни. Натан с помощью Карлы раздобыл себе снаряжение, необходимое для экспедиции за полярный круг. Одежда из гортекса, обогреватель, канистры с бензином, компас, непромокаемый рюкзак, спальный мешок, пригодный для низких температур, подстилка из какого-то пеноматериала, палатка из двухслойной ткани… Почти то же самое Карла обычно готовила для мужа. Вечером они назначили Кейт встречу в ресторане «Желтый тролль». Там к ним должен был присоединиться и Брэд Спенсер.
Карла с Натаном явились первыми и устроились в баре. Итальянка омочила свои ярко-алые губы в бокале с голубым Кюрасао и пристально посмотрела на Лава.
– Что вами движет, Натан?
– Вы о чем?
– Да обо всем этом! Ваше расследование, риск, которому вы себя подвергаете из-за экспедиции, из-за Владимира, все эти охотники за наградой, которые вот-вот кинутся по вашему следу… Никак не могу понять, чего ради?
– Деньги. ФБР платит мне тридцать тысяч долларов, чтобы я разобрался с этим делом.
Она казалась разочарованной. Словно тридцать тысяч долларов не были достаточной причиной, чтобы хорошо делать свою работу. Тем не менее Натан предпочел ограничиться этим объяснением, чтобы скрыть гораздо более разочаровывающую правду. Ибо у него не было никаких душевных стимулов, по крайней мере тех, что толкают человека пройти до конца один из уровней «Клуэдо».[19] В любой миг он мог решить, что с него достаточно, – без угрызений совести, без душевных мук. Конечно, он придумывал себе побудительные причины, чтобы создать иллюзию, – например, месть за смерть друга, уговоры Максвелла, просьбы Кейт, прекрасные глаза Карлы, потребность чувствовать себя необходимым, стремление узнать, кто дергает за ниточки, но, в сущности, он сознавал, что игра не стоит свеч, что земля не перестанет вертеться и без него и что истина находится где-то в другом месте, вне всего этого, в нем самом, слишком далеко от этой красивой вдовы.
Карла осушила бокал, чтобы придать себе храбрости для следующего вопроса, который жег ей губы, ставшие сиреневыми от Кюрасао:
– То, что вы тогда сказали у меня дома в Ницце… Вы и в самом деле так думаете?
– О чем?
– Обо мне. Что надо быть бесчувственным, чтобы интересоваться чем-то другим, когда я рядом.
– Подтверждаю.
Ее покрытые лаком ноготки нервно поигрывали ножкой пустого бокала.
– Вы заявили, что в меня можно влюбиться меньше чем за пятнадцать минут!
– У вас еще и память отменная.
– Значит, вы в меня влюблены?
– Можно сказать и так.
Она отвела взгляд, краснея, в то время как посетители бара чуть не сворачивали себе шеи, пытаясь вообразить изгибы ее тела, которые скрадывал грубый свитер. Но Карла, казалось, игнорировала силу, которой ее наделяла собственная красота.
– Ну так что же вы! Приходится за язык тянуть, – сказала она.
– Я не умею общаться с людьми иначе как по работе. Если я обращаюсь к кому-либо, то лишь для допроса. Еще Кюрасао?
– Охотно.
Она нуждалась в этом, чтобы расслабиться, хотя хватило бы всего лишь размеренного, медленного и глубокого дыхания.
– Могу я сказать вам кое-что личное, Натан?
– Мы уже и так двинулись по этой дорожке.
– После смерти мужа, год назад, я жила очень одиноко. Только Владимир сумел нарушить мое затворничество.
– Мое нарушил Максвелл, но я вам ручаюсь, что это не многим лучше.
– Отгородиться от мира – неверное решение. Человек не может существовать без других людей. Иначе теряешь свою суть.