– Ключи вручены холостым одиночкам, да? Тогда отдай мне свои.
– Ими ты никакую дверь не откроешь. Я дошел до той точки, когда должен ежедневно находить весомое оправдание тому, что не покончил со всем этим.
Сью встала, чтобы ответить на телефонный звонок. В кухню вбежала Лорен; она налила большой стакан сока «Тропикана», откусила от маминой тартинки и во весь рот улыбнулась Натану. С сигаретой во рту возвратилась Сью, по дороге она захватила кофейник, чтобы подлить кофе Натану.
– Брат звонил. Он уже в пути.
– Вся семья собралась вокруг тебя. Это хорошо.
– Недостает только девицы Клайда.
Натан предпочел не рассказывать ей, какая жестокая судьба была уготована Кармен.
– Жизнь моя не удалась, – всхлипнув, произнесла Сью.
– Твоя? Да твоя жизнь чиста, как алмаз.
– Ну да!..
– Она многого стоит, потому что может прерваться в любой миг, и после тебя не останется ничего дурного…
– У меня был муж, который изменял мне, меж тем как я подавляла любовь к тебе. И что же в этом совершенного?
– Тайная любовь стоит больше, чем любовь, которую проявляют.
– Знаешь что, хватит теоретизировать.
– А я вот вспоминаю тот воскресный обед, на который ты пригласила нас. Были Мелани, Клайд, твои дети. Стол стоял в тенистой беседке. Обед был изысканный, великолепное шабли. Мы захмелели и безумно смеялись, не могли остановиться до самого десерта. Ты создала совершенную гармонию. Даже твой кот Клинтон, набивший брюхо, как барабан, и дрыхнувший в траве, являлся составной частью счастливого состояния, которое ты сумела создать. В тот день я желал тебя за способность излучать такое безграничное счастье. То, что я тебе рассказываю, Сью, это и есть конкретика. Потому-то, говоря о твоей жизни, я сравниваю ее с бриллиантом. Его многочисленные грани бесконечно чисты.
Сью плакала, и ее слезы капали на руку Натана, которую она прижимала к губам.
– Натан, мое существование стало чудовищно однообразным.
– Зря ты так говоришь. Каждая минута отлична от другой.
Их прервал отец Сью, сообщив, что траурный кортеж скоро отъезжает.
Клайд выразил желание, чтобы его кремировали. Это возмутило раввина, категорически отказавшегося прочесть каддиш, и огорчило мать, которая хотела, чтобы сын был погребен в семейном склепе. Во время церемонии кремации Сью не выпускала руку Натана. Приехали многие близкие, в том числе и коллеги из ФБР. Натан совершенно запамятовал, что на похоронах будет присутствовать Максвелл. Так что похороны почтил присутствием второй человек в ФБР, верный себе – элегантный, обходительный, властный.
– Извините меня, Сью, я признаю, что ни время, ни место для этого не подходят, но я похищу у вас Натана на несколько минут.
– Только, пожалуйста, побыстрей верните мне его.
Максвелл пытался скрыть растерянность. Впервые Натан видел его в таком состоянии, которое он пытался замаскировать агрессивностью.
– Что вы себе вообразили, Лав? Что играете в «монополию» и в любой момент можете выйти из игры, оттого что один из игроков жульничает?
– Я не участвую ни в каких играх и не служу в ФБР.
– Мы связаны нравственным договором. Извольте соблюдать его.
– Нет.
Максвелл чуть ли не разинул рот, потрясенный этим резким «нет». Натан использовал силу трех этих букв. Обычно он не решался этого делать. Ускользнуть, славировать, смягчить, проявить гибкость было гораздо легче и куда больше соответствовало его темпераменту. Переполненный этим своим «нет», которое вырвалось, как удар, он поклонился Лансу Максвеллу и присоединился к Сью. Она только что отдала детей под присмотр матери и настаивала, что отвезет его в аэропорт.
– Да я прекрасно могу вызвать такси, – уверял ее Натан.
– Как ты не понимаешь, это единственная возможность побыть наедине с тобой.
Она подъехала к мотелю, остановилась у одного из домиков и попросила его подождать. Вернувшись с ключом, она схватила за руку Натана, который не решился сопротивляться, и втащила его в комнату. Среди уныло стандартной обстановки Сью сбросила черное пальто и сняла платье.
– Не думаю, что это…
– Тсс, – шепнула она, прижимая палец к его губам. – Я собираюсь добавить новую грань чистого счастья к своей судьбе.
Она обняла его и прильнула в поцелуе к губам. Уже целых три года женщина не целовала его. Сью увлекла его в постель и развернула перед ним всю «Камасутру». Закосневший в аскетизме, скованный неловкостью ситуации, испытывая сильнейшее желание, Натан никак не мог добиться эрекции. Он был так далек от мира секса, что тот обрел чрезмерно большое значение, чтобы относиться к нему как к простой потребности. Сью так и не достигла седьмого неба из-за того, что партнер не сумел распалиться. За это время множество самолетов покинуло аэропорт Сиэтла. Последний, который подходит Натану, взлетит без опоздания ровно в двадцать один час.