Первые слова, с которыми Коченок обратился на скверном английском к Натану, звучали так:
– Какого хрена ты раскатываешь в моей машине с моей женщиной?
У Коченка было хорошо развито чувство собственности.
– Мне нужно было задать мадам Шомон несколько вопросов по поводу смерти ее мужа.
– Она уже слетала для этого на Аляску. Кто ты такой, чтобы допрашивать мою семью и раскатывать в моей тачке?
– Я работаю на ФБР.
– Я, как только узнал, что ты вертишься вокруг Карлы, проверил. Твоя фамилия в списках ФБР не значится.
– Как это вы узнали?
– У меня есть связи, мудак.
Оскорбление сопровождалось сильным ударом в плечо. Тон разговора опасно повышался. Вмешалась Карла, она говорила по-французски, Натану было сложно читать по лицам. Гориллы не отлипали от своего босса, подстерегая попытку контратаки со стороны американца. Карла пыталась урезонить Коченка, сообщив ему, что смерть ее мужа могла быть не случайной.
– Заткнись, Карла! Ты зациклилась на смерти Этьена. Это длится уже целый год! Но теперь, когда он покоится в гробу, пора подумать о будущем.
Сбитая с толку, она перевела последние слова Владимира Натану. И теперь ему предстояло завершить эту бессмысленную дискуссию.
– Прошлое не уничтожишь с помощью хрустального шара, – сообщил он русскому.
Коченок под настороженными взглядами двух горилл, готовых ринуться в бой, схватил его за воротник. На английском, бедном по части семантики, но богатом на ругательства и оскорбления, смутно рифмующиеся с англо-саксонским духом, он злобно завопил:
– Если ты, сучий потрох, еще раз подойдешь к Карле, я уничтожу тебя и без твоего сраного хрустального шара! Усек, говноед?
Он разжал руки и с презрением оттолкнул Натана. Тот ни на сантиметр не сдвинулся с места, ухватившись за блейзер мафиози.
– Усек. Позвольте в таком случае мне удалиться и попрощаться с вами. Как вы это делаете в своей стране пьяниц? Вот так?
Натан взасос поцеловал его в губы, точь-в-точь как Брежнев. Оба телохранителя приподняли его, подхватив подмышки. Коченок, даже не вытерев губы, сложившиеся от энергичного засоса домиком, врезал ему прямым в челюсть. По-прежнему пребывая «на воздусях», Натан получил мощный удар в желудок, дополненный апперкотом, который, казалось, раскроил ему череп. Глаза его застлала туманная пелена. И когда его швырнули, до него смутно донеслись протестующие крики Карлы. Он приземлился на пустом шоссе, точно мешок с мусором.
Когда он немножко пришел в себя, над ним навис радиатор «роллс-ройса». Пара надраенных до блеска туфель стояла в луже крови, что вытекла у него изо рта. Человек с весьма благопристойным лицом, в шоферской фуражке на голове, обратился к нему по-французски. Натан пробормотал несколько английских слов и снова погрузился в беспамятство.
56
Потолок – обыкновенно первое, что человек видит, когда просыпается. Потолок над Натаном являл собой фреску, представляющую собой гигантскую оргию. Обнаженные тела, сплетенные между собой, парили в воздухе. Стоило приоткрыть глаза, боль разламывала ему правый висок. На обоях с позолотой плясали тонкие тени. Огромные окна затянуты карминными шторами. Медленно открылась дверь. Шумное дыхание долетело до кровати, на которую уложили Натана. Широкая и чудовищно морщинистая физиономия пустила слюну на простыни. В глубоких, широко расставленных глазницах горели маленькие глазки.
– Мордок!
Уродливое существо исчезло. Натан приподнялся на локте, не в силах уразуметь, на какой планете он оказался. Возле кровати стояла элегантная старая дама. Говорила она на непонятном языке. С огромным трудом сев, Натан обнаружил, что уродливое существо замерло у ног своей хозяйки. Это оказался пес с морщинистой шкурой. Шарпей.
– Я полагаю, вы говорите только по-английски, – произнесла незнакомка на языке Шекспира с акцентом Солженицына.
– Нет, я говорю еще на испанском, японском, китайском, а также на языке навахо.
– Какая экзотика!
– В моих венах течет экзотическая кровь.
– Это заметно, и вам это идет, хотя кровоподтеки несколько портят ваше красивое лицо.
– Спасибо, но…
– Не благодарите, к вашей смешанной крови я не имею никакого отношения.
– Где я?
– У меня. Вчера вечером я подобрала вас на дороге. Точнее, мой шофер. Я вызвала врача, который назначил вам анальгетики. Всю ночь вы проспали. Сейчас восемь утра. Как вы себя чувствуете?