– Вы не мусульманин?
– Я перешел в христианство и попросил американское гражданство. Председатель АКП твердит о своей умеренности, а знаете, что он писал? «Мечети – наши казармы, минареты – наши штыки, верующие – наши солдаты!»
– Остановитесь! – воскликнул Натан.
Распалившийся Седат забыл, куда он везет пассажира. Натан узнал большой одноэтажный дом, занимающий почти весь участок на углу Пин-стрит и Саут-авеню. На оставшейся площади поместились живая изгородь из лавровишни, клумба с гортензиями и барбекю. Ворота гаража занимали почти половину фасада, как во всех американских домах, где самое лучшее место предназначено для автомобиля.
Звонить в ворота ему не понадобилось, поскольку их распахнул настежь куда-то спешивший подросток. Вероятнее всего, Терри. За эти три года у него прибавилось прыщей и убавилось наивности. Не сказав ни слова Натану, сын Боумана унесся на велосипеде, оставив ворота открытыми.
В памяти Натана Сью запечатлелась как образованная женщина с приятной внешностью и смехом, от которого она словно молодела. Увидел же он вдову, выглядящую на все пятьдесят, с глазами, покрасневшими от слез, без всякой косметики, светлые волосы у корней были черными, а одета она была в бесформенный спортивный костюм. Он обнял ее и прижал к себе, чтобы не видеть ее такой, потому что от нынешнего ее вида ему стало не по себе, и чтобы дать выход ее волнению, вызванному утратой мужа и обретением друга.
Избыток эмоций идет во благо только артистам, которые превращают их в предмет продажи. Следствием слишком сильной привязанности является сильное страдание. Стоит ли отвергать разлуку, смерть, если они неизбежны? Надо научиться принимать естественный порядок мироздания, чтобы уметь любить без страданий. Сью этого как раз недоставало. Но сейчас было не время внушать ей священные буддистские истины.
– Терри не узнал меня, – произнес наконец он.
Она отстранилась от него, утерла слезы, поправила перед зеркалом прическу.
– Мог бы предупредить меня о своем приезде. Я бы не так тебя встретила.
– Когда перестаешь быть частью общества, в конце концов забываешь основные правила общежития.
Сью предложила ему сесть в кожаное кресло. На столе стояли бутылка виски «J&B» и стакан, в котором остались только кубики льда. Виски даже не успело охладиться.
– Могу предложить тебе кока-колу… или кофе. Если только твои вкусы не изменились…
– Кока-колу.
Она принесла бутылку коки и высокий стакан и села на диван.
– Терри после смерти отца вообще никого не признает, что уж говорить о том, кого он не видел три года.
– Куда это он так несся?
– Он не несся, он убегал.
– От кого?
– От меня. От моих приступов гнева, от моего алкоголизма, от слез. Терри тринадцать лет. Отец был образцом для него, этаким суперкопом, а теперь он остался со слезливой пьянчужкой.
– Оттого что ты топишь свое горе в стаканчике-другом виски, ты вовсе не становишься пьянчужкой.
– Я пью уже несколько месяцев…
Она, похоже, собиралась излить душу. Натан молчал.
– …с тех пор как Клайд ушел…
Максвелл предупреждал его, что брак Клайда разладился, но чтобы дело зашло так далеко…
– Весь год я часто упрекала его за долгие отлучки. Клайд уверял меня, что это связано с работой и что мне нечего беспокоиться. А во время последнего задания он вообще перестал приезжать домой…
Сью терпела, мирилась с таким положением, надеялась, пока не заподозрила, что у Клайда есть другая женщина, и потребовала развода. Реакция Клайда была очень резкой и неожиданной: он переехал в съемную квартиру и окончательно порвал со своей семьей. Тогда-то Сью и начала пить. Умная, образованная, получившая дипломы по философии и этнологии, способная приготовить самое сложное блюдо, вычитав рецепт в поваренной книге, или лечить своих детей, заглядывая в медицинский справочник, она не смогла смириться с крушением их брака. Пособий на эту тему не существовало. В результате вот уже три месяца Сью пила.
– А ты точно знаешь, что Клайд изменял тебе?
– Однажды вечером я отправилась в квартиру, которую он снимал. Свой новый адрес он не сообщил ни мне, ни ФБР. Только благодаря банковским счетам я смогла проследить, где он живет.
Это было так похоже на Сью: изобразить из себя сыщика, копируя методы Клайда.
– Мне открыла девица вдвое моложе меня. Я заявила, что хочу видеть своего мужа, но она обошлась со мной, как с назойливым коммивояжером, и захлопнула дверь. Когда я думаю, сколько лет я отдала ему… Я прошла мимо своего счастья…
Она считала, что загубила свою жизнь. Прекрасная причина, чтобы запить. Сью в конце концов уверовала в то, что у нее ничего не вышло с Натаном только потому, что она свято хранила супружескую верность. И она яростно кляла мужа за то, что он оказался не таким честным, как она. Натан вернул ее к реальности:
– А где дочка?
– Лорен я отправила к моим родителям. Я хочу избавить ее от всего этого.
– Смерть – вещь неизбежная. И в десять лет ей уже пора об этом знать.
– Позволь мне самой решать, что хорошо и что плохо для моих детей.
– Когда похороны?
– Во вторник. Ими занимается Ланс.
– Я приду.
Натан встал. Спросил у Сью, можно ли ему пройтись по дому и вспомнить доброе старое время. Комнаты детей остались почти такими, как были. Изменились только постеры. У Лорен Бритни Спирс и Том Круз сменили куклу Барби и Мистера Батата. У Терри на стене вместо Микки-Мауса висела афиша «Матрицы», а на столе на месте светящейся карты мира стоял компьютер. Но беспорядок был точно такой же, как прежде.
– Я должен идти.
– Уже?
Ему еще нужно было раздобыть адрес квартиры Клайда.
– Надо работать.
– Лансу удалось уговорить тебя взяться за это дело?
– Я намерен найти и арестовать убийц Клайда.
– Выходит, он должен был умереть, чтобы ты вновь появился в нашем доме.
– Дело не только в этом.
– Он жил на углу Третьей улицы и Честнат, если ты это хотел узнать у меня. Последний этаж, дверь справа. Единственная дверь без таблички с фамилией. За ней эта бабенка и устроила дом свиданий.
Провожая его, она пошатнулась, и это дало ему повод взять ее под руку.
– Почему ты после смерти Мелани не давал о себе знать?
– Это длинная история.
– Три года, я знаю. Ну, сократи ее до одного слова. Одного-единственного. Я мысленно дополню.
– Очищение.
Он произнес это слово как нечто очевидное. После этого поцеловал Сью, переставшую плакать, и сел в такси.
10
Клайд поселился в старом доме в центре Сиэтла. На последнем этаже Натан подошел к двери без таблички с фамилией жильца и постучал. Никакого ответа. Он снова постучал. Потом в третий раз. Молчание. Тогда он стал пробовать ключи из связки, принадлежавшей его другу. Один из них подошел.
В квартире было темно. Натан раздвинул шторы. Квартира просторная, но в полном беспорядке. Запах кухни пропитал весь дом. В мусорном ведре лежала недоеденная пицца, еще теплая. Недоставало только любовницы Клайда. В гостиной было полно видеокассет «JVC». Видеокамера, аналогичная той, что находилась в лаборатории Мемориального госпиталя, два телевизора, три видеомагнитофона и hi-fi проигрыватель. Прямо логово скупщика краденого. Клайд перевез сюда часть своей видеотеки. Натан был удивлен, обнаружив большое количество мультиков Диснея. Разумеется, тут была и «Ночь охотника», культовый фильм его друга. Клайд смотрел его всякий раз, когда его настигала депрессия, и мог наизусть цитировать диалоги из него.
В ванной стояли в стаканчике две зубные щетки. Никаких следов косметики, кроме дешевого женского дезодоранта. У Натана начало складываться не слишком лестное мнение о бабенке Клайда. Любительница пиццы, неряха, фанатка Диснея. Беглый взгляд, брошенный в обе спальни, позволял заключить, что совсем недавно тут были люди. На каждой кровати спали. Любовники, спящие порознь!
Стремительный осмотр кухни позволил Натану сделать вывод, что, если не принимать во внимание упаковку пива, вкусы обитательницы, похоже, остались неизменными с детства: плитки шоколада, конфеты, кукурузные хлопья, ореховые батончики, бутылки с молоком, замороженная пицца.