- Ты утверждаешь, мой мальчик, что научился копировать частицу своей сущности и помещать ее в разум другого создания… Значит ли это, что ты способен изготовить свой двойник, такого же воина-телепата? К примеру, из Девятого или другого твоего слуги?
- Нет, к сожалению… Эта попытка убьет их, так как полная смена сущности невозможна. Чтобы передать все - все, чем я владею, что спрятано здесь, - Иеро коснулся пальцем виска, - нужен чистый мозг, то есть разум, лишенный собственной индивидуальности. Такой, как у младенца или новорожденного клона.
- Хмм… Подобные клоны есть в Питомнике… - протянул брат Альдо.
- Питомник недоступен, отец мой. Ты видел мирмидов, стерегущих подземелье, и ты, конечно, чувствуешь ментальный щит, воздвигнутый над ним.
- Да, разумеется. И муравьев я видел… еще одна порода лемутов, которые служат Нечистому! Люди… нет, эти несчастные копии людей… они их боятся и ненавидят. Они сказали мне, что есть причины для такого страха.
- Есть. - Развивать эту тему Иеро не хотелось, как и признаваться в том, почему он не желает одушевить новорожденный клон. Мысль о сотворении своего ментального двойника с обличьем Локи или Аримана вызывала в нем не больший энтузиазм, чем идея вселиться в тело Кали или синекожего уродца. Он думал об этом с отвращением и ничего не мог с собой поделать; любой из четырех сосудов выглядел слишком неподходящим вместилищем для копии его души.
Брат Альдо снова склонился к нему.
- Если такое возможно… если чистый мозг способен принять отпечаток чьей-то личности, то объясни, мой мальчик, зачем ты нужен этому Локи? Ты и все остальные? Он мог бы сотворить десяток своих полных копий или, если это ему не по нраву, копировать своих союзников… Два Аримана, три Нергала и четыре Кали… Хватит, чтоб покорить мир!
- Он этого не сделает. Ни он и ни один из тех, кого ты назвал его союзниками. Знаешь, почему?
Эливенер усмехнулся.
- Догадываюсь… Слишком самолюбивы и эгоцентричны, да? Считают себя неповторимыми, и даже мысль о двойнике пугает их?
- Именно так. Кроме того, боятся соперничества. Уверен, если бы Локи размножил свою личность, то копии и сам он передрались бы словно пауки. Двойник - очень близкое существо, с теми же чувствами, что у тебя… ближе, чем брат или отец… настолько близкое, что лишь человек, чье сердце раскрыто для любви, может с ним смириться… Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да, сынок. Ты говоришь о Лучар и своем нерожденном сыне. Как разделить такое на двоих? Или на троих?
- Ты понял правильно. - Священник поднялся и шагнул к порогу беседки. - Сюда идут. Закончим на этом, отец мой. Я буду думать над твоими словами и постараюсь найти какое-то решение. Может быть…
Он смолк, когда в саду появились четверо крючконосых с трехзначными номерами. Скользя будто тени, они прибирали дворик, терли каменные скамьи и облицовку водоема, сметали с дорожек землю и опавшие лепестки алых цветов.
- Все же они различаются друг от друга, - произнес за спиной Иеро старый эливенер. - Не так заметно, как ученые копии Аримана, но различаются. Посмотри, трое с застывшими, как у покойников, лицами, а тот, который трудится у розовых кустов, поглядывает на нас с любопытством. И движения его живее…
- Да, - согласился Иеро и, помолчав, добавил: - Возможно, если бы их не отдавали на корм мирмидам, каждый лет через десять обрел бы душу и стал человеком. Не знаю только, было б это плохим или хорошим деянием.
- Я тоже не знаю. - Брат Альдо опустил веки, словно от вида четырех одинаковых фигур у него начало рябить в глазах. - Но мир, населенный копиями, был бы бесконечно скучен, сын мой.
Ближе к вечеру Иеро направился в южную часть парка, к нагромождению скал, где обитали нетопыри, и озеру, заросшему кувшинками. Он думал о Лучар, о сроке, оставшемся ей до разрешения от бремени, и о том, увидит ли он когда-нибудь сына и свою принцессу. Сердце его стеснилось от этих мыслей, и он, обратившись лицом к западу, туда, где лежала его родина, коснулся кармашка перевязи с древним крестом и начал шептать молитву.
Может, Бог подскажет, как ответить брату Альдо? Он понимал, что старый эливенер прав: их только двое, силы их слишком малы, и к тому же один из них - не воин. Мудрец, а не солдат, способный отнять у ближнего жизнь… Это значило, что в битве с Теоном их ожидает неминуемое поражение. Бесславная, бессмысленная гибель… Кто же вернется в Канду? Кто расскажет отцу Демеро об этом змеином гнезде? Горм?
На миг Иеро представил необозримые пространства земель и вод, что отделяли их от родины, и содрогнулся. На запад - степи, горы и пустыни, потом - океан на тысячи миль; к востоку - лес, гигантские реки, другой океан, наверное, вдвое шире Лантика… И всюду - опасности! Лемуты, хищники, голод, пустоши, зараженные радиацией… Сколько же надо месяцев или лет, чтобы в одиночку добраться к побережью? Конечно, к восточному, ибо на западе, в Европе, нет ни людей, ни жизни, ни кораблей… И если Горм это сделает, если дойдет до страны айморов, что ожидает его там? Встретится ли человек, который поймет, что перед ним не дикий зверь? И как объясниться Горму с этим человеком? Или же их разговор начнет и закончит арбалетный болт?