***
Из долгих воспоминаний меня вырвал звонкий гудок проезжающего грузовика. Робот на месте водителя сверкнул жёлтыми бусинками в мою сторону. Роботы, роботы и снова роботы. Теперь людей можно увидеть только в цивилизованных лабораториях и учреждениях. Иллюзия идеальной жизни, вот чем мы сейчас питаемся.
- Лишь иллюзия, - горько повторил я вслух. Отведённое мне время всё равно скоро закончится. Так какая разница?
Мне двадцать девять и у меня только тысяча слов. Когда мне исполнилось восемнадцать - я не выдержал. Уверенный в том, что меня никогда не поймают, я соорудил подвал для репетиций. Время высоких технологий позволяет наскрести много полезных деталей для «несокрушимого замка».
Мой первый раз вне «нужного» времени прошёл болезненно. Общество хорошо дрессирует с рождения. Настолько, что произнести слово равносильно самоубийству. Страх проникает внутрь, сжимая лёгкие. Губы дрожат, а руки не слушаются. Первые строки походили на пытку. Вместо слов - неразборчивое мычание. Через полчаса усилий меня вырвало. Эксперимент я решился повторить только через неделю. А счётчик тем временем уменьшился. Мама каждый день записывала мою цифру. Поэтому нужно было найти правдоподобную отговорку.
Через два года таких отговорок и репетиций меня навестили из службы контроля прямо во время моего первого полноценного выступления. Моими слушателями стали уличные собаки, подвывающие в такт. Тогда моё количество уменьшили на два миллиона слов из шести оставшихся.
- Мать тогда ревела всю ночь, - снова роняю слова в пустоту. После того случая я переехал в Лондон, чтобы не мозолить глаза. Теперь мой дом здесь и пора было возвращаться. Завтра работа. Последняя сигара затухает, и я ковыляю до своей квартиры. Моросящий дождь смывает бесплодные мысли, оставляя грусть от воспоминаний и эйфорию от недавнего концерта. Всё перемешалось. Нужно поспать немного, а то вставать рано.
***
Утреннее солнце заглядывает в окна квартиры. Свои квадраты я украсил как мог. Повсюду - плакаты групп и картины. Словно неуклюжий художник разбрызгал кистью сочные краски. Утро - моё любимое время суток. Мне нравится подолгу стоять у окна с ароматной чашечкой кофе и рассматривать, как оживает город. Тёмные высотки выглядят более приветливо, чем вечером. А сонные прохожие спешат на отработку часов. На окне покоится цветок, распускающийся в летнее время, но всегда горящий зелёным.
Выполнив утренний ритуал, спешу в архив центральной библиотеки Лондона. Только в этом месте я могу работать, не засыпая от скуки. Так как повсюду книги, а в книгах записи недоступного мира. Раньше в Лондон стекались люди, для того, чтобы увидеть его великолепие своими глазами. Он вмещал в себя так много разного. Я видел на картинках насколько прекрасен он был. Сейчас он по-прежнему занимает одну из лидирующих позиций, однако только потому, что входит в список высокотехнологических центров 2271 года. Величие он исчерпал, когда началось массовое подчинение новым законам. Правительство избавляло город от всего, что может навредить их замыслам. Так Лондон стал просто каменным мегаполисом, похожим на прочие города.
Архив - тихое место, наполненное запахом древности. Шелест страниц, частые шаги нарушают тишину, что радует слух. Время настоящей жизни начинается после семи вечера, когда усталые работники сидят по домам, делясь с семьёй новостями. Мои родные остались далеко. В этом городе я обзавёлся парой друзей и девушкой. Она знает о моих пристрастиях и всегда смотрит на меня с тревогой и мольбой.
Смешиваясь с толпой, я погружаюсь в себя, шагая автоматически по знакомой дороге. Через неделю я сделаю последний шаг в пропасть. Наверное, мой мозг ещё не до конца осознал, что число на экране неумолимо уменьшается с каждым днем. Я не чувствую ужаса. Только грусть, оттого что больше не смогу петь и перебирать струны, слышать чистые переливы мелодий.
Этот гулкий мир наполнен цветными звуками: нервно дрожащий синий, блеск красного и чёрного, яркие вспышки оранжевого и жёлтого. Они бегут по струнам, оставляя искрящиеся следы. Я впитываю их без остатка, запоминаю мгновенные изменения, читаю пересечения. Басы отдаются в диафрагме, задавая ритм. Высокие ноты, тонкими, зелёными ростками поднимают волосы на затылке. Я научился слышать даже кожей, научился вдыхать звук, видеть звук, чувствовать его настроение.