Далеко в стороне прозвучали артиллерийские выстрелы, приглушенные расстоянием, и опять все смолкло, но того мимолетного ощущения мирного утра уже не стало.
Анисов был заместителем командира полка по политической части. Полк стоял в обороне на одном из участков орловского направления и встречал здесь уже вторую весну.
Справа послышались шаги, Анисов повернулся и увидел идущего по глубокому ходу сообщения командира полка Хребтова.
Они поздоровались, постояли немного вместе, поговорили о погоде, о чем-то другом, незначительном и вошли в довольно просторную, обжитую, по фронтовым условиям вполне даже уютную землянку Анисова, вырытую в отвесном склоне оврага.
— Завтракали, Павел Сергеевич? — спросил Анисов.
— А как же. Завтрак — это ведь тоже служба. А вот вы, наверно, еще не успели, — Хребтов показал глазами на стол, заваленный бумагами, письмами, газетами.
— Не угадали. Я тоже ценю порядок, к тому же люблю рано завтракать. Привычка.
Хребтов опустился на стул, закурил, помолчав немного, сказал, что вот-вот должен подъехать начальник штаба дивизии.
— Что-нибудь интересное везет?
— Думаю, нет. Придется, видимо, глубже и прочнее закапываться. — Помолчав, добавил убежденно: — На разведку будет нажимать.
— Это понятно — май ведь уже на исходе.
— Май. Теперь только ждать: не сегодня, так завтра, не утром, так вечером.
Хребтов подошел к карте, решительно обвел небольшой выступ между Орлом и Белгородом, постучал пальцем по ярко выделенной красным точке.
— Вот попомните, — сказал он подошедшему Анисову. — Вот тут, только тут, левее нас, все начнется. И будет такое пекло, что и представить трудно. А потом у нас. Главное, кто начнет, — он глубоко затянулся папиросой. — Я бы, например, вот что сделал, — Хребтов энергично принялся объяснять идею своего стратегического замысла: возможные прорывы, обхваты и окружение врага, о чем он, видимо, и в самом деле много думал.
— Ты вноси предложения, глядишь, и маршала дадут, — пошутил Анисов.
— Боюсь, опоздал. Да и много нас таких найдется: вчера был в роте у Курапова, так там в одной землянке на самодельных схемах бойцы стрелы начертили и спорили взахлеб. И все о том, где лучше начать бить немца и до какого рубежа отгоним его за это лето. Вот так, Константин Михайлович.
— Да, да… Так и должно быть. После Сталинграда никто уже не думает об отступлении.
Хребтов посуровел.
— Драться хочется. Руки чешутся, — и, словно для подтверждения своих слов, с силой сжал кулаки. Анисов с улыбкой наблюдал за ним, и Хребтов, заметив это, еще больше оживился. — А эти орловские овраги у меня в печенках сидят, — он заходил по землянке.
Как командир Хребтов был на хорошем счету в дивизии. Полк его ставили в пример другим, и даже командующий армией, дважды побывавший в полку и лично знавший Хребтова, отмечал не раз его в своих приказах и обзорах.
И точно, Хребтов знал и любил свое дело. Войну он начал командиром батальона и вот уже больше года командовал полком. Характер у него был властный, напористый, на решения скорый, на слово несдержанный, но отходчивый. В полку командира уважали и побаивались. В боевой обстановке Хребтов отличался хитростью и агрессивностью. «Этот — настоящий драчун, кровь из носа, а он все лезет», — говорил о нем комдив, и Хребтов, которому были известны эти слова, гордился такой характеристикой.
Но в поступках его и поведении порой проглядывало и что-то искусственное, показное, и это не осталось, незамеченным опытным Анисовым. Внешне Хребтов старался быть простым и доступным, знал, что бойцы зовут его за глаза «батей», и стремился всемерно укрепить такое отношение их к себе. Перед начальством он не козырял своими успехами, а даже, наоборот, прибеднялся вроде бы, но в этом был и свой тонкий расчет: словно бы он напрашивался на похвалу. За внешним напускным равнодушием к личной карьере на самом-то деле скрывалось в нем обостренное честолюбие.
К Анисову он относился с подчеркнутой почтительностью. И не только потому, что тот был старше его на десять лет, но и из уважения к его опыту, знаниям, к его заслугам: Анисов еще в гражданскую войну получил орден Красного Знамени, работал с Дзержинским, видел и слышал Ленина.
Перед войной Анисов преподавал историю в одном из институтов Поволжья. Когда, однажды он, работавший тогда в политотделе дивизии, заговорил с Хребтовым о своем желании перейти к нему в полк, чтобы быть поближе к людям, тот был искренне обрадован и польщен этой просьбой. Переведен был сюда Анисов всего лишь немногим больше месяца назад.