— Я понимаю, чего хотят от нас в дивизии, — начал опять Хребтов, стоя у стола и глядя на сидевшего Анисова. — Понимаю. От нас ждут, свежих данных о противнике и о том, что делается у него в ближайшем тылу. Дальний тыл не моя печаль и забота, — он небрежно махнул рукой. Помолчал, думая о чем-то своем. На губах его появилась надменно-ироническая улыбка. — У меня есть дерзкий замысел: таскать «языков» как рыбку из пруда и поставлять на стол комдива свеженькие данные. Пусть знают, что мы тут не зря казенный харч едим. Думаю, начштаба едет именно с этим, а мы его опередим.
Хребтов, довольный, многозначительно поглядел на Анисова.
— Это действительно было бы дерзко, а, главное, нужно и важно. Но, очевидно, не так просто, Павел Сергеевич?
— Какой разговор! — Хребтов развел руками. — Но над этим уже работают в каждом батальоне. Трушковец тут мозгует, и скоро мы с вами, Константин Михайлович, подробно все рассмотрим.
— Но у Воронина уже на днях, кажется, намечена вылазка?
— Об этом мы тоже доложим начальнику штаба! Поймет, наверно, что мы не ждем, когда нам в раскрытый рот сунут ложку каши. — Хребтов засмеялся и доверительно подмигнул Анисову: знай, мол, наших.
— Вы уже решили, кто пойдет?
На лице Хребтова появилось недовольное выражение:
— Воронин предлагает адъютанта своего батальона Бузукова. Несерьезно это. Безответственно. «Кудесник…» Воронину надо мозги за это вправить, — пробасил он.
— Что значит «кудесник?» — спросил Анисов.
— Хлестаков! Мальчишка! Вы поговорите с Трушковцом, он вам расскажет о его художествах: то за майора себя выдавал и морочил офицерам голову, то за француза. Нам нельзя в таком деле ошибаться.
В тот же день, после отъезда начштаба дивизии, который недолго пробыл в полку, Анисов встретился с Ворониным. Он уже побывал у него в батальоне, беседовал с ним, но впечатление о нем оставалось какое-то смутное. Анисову он показался легковесным, даже беспечным, а улыбка, не сходившая с его полного красивого лица, только усиливала это впечатление.
Речь зашла о предстоящей вылазке и о Бузукове.
— А почему ты именно его предлагаешь?
— Прежде всего, Бузуков сам просится. Он уже делал короткие вылазки через минное поле, и лучше его никто не знает расположения немецких позиций. Вообще, это самая подходящая кандидатура.
— Но не все так считают.
— Это Трушковец возражает, — уверенно произнес Воронин.
— Но и командир полка, как мне известно, не в восхищении от этой кандидатуры.
— К сожалению! — разозлился Воронин. — Трушковец ближе к командиру полка, ему и вера.
— Видимо, у него есть основания для такой оценки, — Анисов произнес это таким тоном, что Воронин не сразу понял: спрашивают его или упрекают. Он помолчал в растерянности, а когда Анисов, взглянув на него, улыбнулся, горячо заговорил о том, что знает своих людей, видит, кто чего стоит, и Трушковец тут поступает неверно.
— А вы расскажите-ка поподробнее о нем. Я думаю, это не такой уж частный вопрос.
— Бузуков — человек интересный, товарищ подполковник, непохожий на других и довольно заметный в коллективе, — стараясь быть спокойным и обстоятельным, рассказывал Воронин. — Такие не умеют находиться в тени. Они ищут действия. Он неугомонный в хорошем смысле этого слова, заводной…
— Кем вы работали до войны, Михаил Иванович? — перебил его Анисов.
— Учителем. Директором средней школы. Перед войной, недолго, секретарем райкома партии. Не первым только.
Анисов с любопытством посмотрел на Воронина, молча покачал головой.
— А что значит заводной: дурной, ералашный?
— Нет, и не ералашный, и не дурной, а очень даже умный, не по возрасту развитой, а главное — порядочный товарищ. Его любят в батальоне. Он все время с людьми: то развесит схемы собственного стратегического замысла разгрома немцев, обязательно не менее как во фронтовом масштабе… — Анисов улыбнулся, вспомнив, как утром Хребтов показывал ему свою стратегию, — то беседы ведет в солдатских землянках, то немецкому языку обучает.
— Откуда он знает немецкий?
— Он жил среди немцев Поволжья — оттуда немецкий, а французский — от матери. Музыку тоже от нее. Он из интеллигентной семьи…
Михаил Бузуков ушел на войну добровольцем, из университета. Окончив краткосрочные курсы, он в чине младшего лейтенанта в конце декабря сорок первого прибыл в полк, который, пройдя с наступательными боями от Москвы до Орловщины, только что занял оборону. Бузуков принял взвод, а через месяц началась боевая операция по захвату участка с высотой Сапог.