Она хотела уйти, но в этот момент парень вдруг пронзительно и визгливо закричал: «А-а-а…» — и заколотился на кровати, закрыв лицо руками.
В комнату вбежала испуганная мать.
— Уходите, уходите! А-а-а… что вам тут надо? — кричал он во весь голос.
— Толик, Толик, милый, что это с тобой, — успокаивала его мать, стараясь схватить за руки. — Доктор, что с ним произошло?
— Ничего. Дайте ему двадцать капель валерьянки и димедрол. Потом он все расскажет сам.
Вера Николаевна взяла со стола свои принадлежности и молча вышла, вслед за ней вышла и мать. В зале стоял Сунаев, встревоженный криком сына.
— Что такое там? Что случилось, Вера Николаевна?
— Ничего опасного в его состоянии нет. Пусть пьет аллохол, а завтра может вставать. И еще нужно воздержание от острого, и спиртного. Все остальное он пусть расскажет сам.
— Простите, но я вас совершенно не понимаю. Может быть, все-таки объясните, в чем дело?
— Если он сам не скажет, то объяснят вам в милиции. Если надо, то позвоните — и подъедет другой врач, но ему нужно другое лечение.
— Не понимаю. Ничего решительно не понимаю, — уже с нотками возмущения произнес Сунаев, а сын, словно догадываясь, о чем у них идет речь, или слыша их разговор, снова заохал и закатил истерику. Мать тут же метнулась к нему, а Вера Николаевна, сухо взглянув на Сунаева, который стоял с разведенными в стороны руками, со сдержанным спокойствием произнесла:
— Истерика эта наигранная, фальшивая. Постарайтесь, чтобы он сам все рассказал, если у него хватит мужества. До свидания. — Она быстро прошла в переднюю, сняла с вешалки плащ, открыла дверь, опередив Сунаева, который хотел сам это сделать, и почти бегом стала спускаться по лестнице.
Не успела Вересова приехать в поликлинику и войти в свой кабинет, как в него тут же вкатилась главный врач Екатерина Афанасьевна — низенькая, очень полная, но шустрая и подвижная женщина.
— Что у вас там произошло, Вера Николаевна? — прямо с порога произнесла она, плотно прикрыв за собой дверь. — Пока вы ехали сюда, Сунаевы не раз звонили. Последний раз звонил сам и говорит, что он этого так не оставит, что уездные лекари были вежливее.
— Ничего там не произошло, — ответила Вересова, неподвижно сидевшая за столом и отчужденно смотревшая в сторону.
— Как это ничего? Как это ничего? Это так не похоже на вас. Сына Сунаева увезли на скорой в больницу.
Вера Николаевна открыла сумку, вынула платок и комкала его в руках, не выражая ни удивления, ни тревоги.
— Ерунда, — негромко проговорила она. — Он вполне здоров. Я вам, Екатерина Афанасьевна, рассказывала о случае у автобусной остановки…
— Ну и что, что рассказывали, — почти крикнула главврач, возмущенная, видимо, тем, что Вересова никак не реагировала ни на ее тон, ни на ее сообщение о том, что сына Сунаева увезли на скорой. Лицо у нее стало пунцовым, как всегда, когда она сильно волновалась. В кабинет вошла дежурная сестра и сказала главврачу, что машина и хирург ждут ее. — Вы, пожалуйста, не уезжайте на вызов и дождитесь меня, Вера Николаевна, — и буквально выкатилась из кабинета, и было слышно, как торопливо застучали ее каблучки по коридору.
Сестра стояла у двери, прикрыв ее и держась за ручку, и с нескрываемым сочувствием смотрела на Вересову.
— Ну что вы, Мария Филипповна, так смотрите на меня?
— Вы знаете, что там произошло?
— Где?
— У Сунаевых.
— Там ничего не произошло, кроме симуляции истерики, — спокойно ответила она и стала укладывать платок в сумочку.
Мария Филипповна вздохнула и, догадываясь, что Вера Николаевна действительно ничего не знает, подошла к ней и тихонько сказала:
— Он после вашего отъезда перерезал себе вены бритвой.
— Кто?
— Сын Сунаева.
Вера снова вынула платок и на этот раз стала вытирать лоб, щеки, глядя с полным недоумением на сестру, хотя испуга на ее лице не было. Мария Филипповна подумала, что Вера Николаевна не поняла ее, и спросила:
— Вы не знали об этом?
— Впервые слышу. Чепуха какая-то. Он не мог, не может этого сделать.
— Почему вы так думаете?
— Потому что он трус…
— Вы его хорошо знаете?
— Совсем не знала. Встретилась только раз неделю назад на автобусной остановке.
Историю эту уже знали в поликлинике, и Мария Филипповна сразу поняла все.
Вересова попросила сестру узнать, куда его увезли и что с ним на самом деле.
— Мне неловко об этом спрашивать, а у вас везде свои люди.