Самолет приступил к развороту, и Андрей зажмурился от полоснувшего по глазам яркого солнечного света. Надвинув на иллюминатор шторку, он улыбнулся, представив скорую встречу с боевыми товарищами.
Когда он оставил Отдельный вертолетный полк и отбыл в академию, его должность занял друг и однокашник Лешка Максимов. С Лешкой они дружили давно и крепко — едва ли не с момента поступления в Сызранское авиационное училище. Так получилось, что и после его окончания друзья регулярно распределялись в одни и те же гарнизоны. Все совпадало, кроме одного: Воронов постоянно шел на шаг впереди Максимова. Первым пересел из операторского кресла в командирское, первым возглавил звено, затем эскадрилью и полк. Кстати, и семьей обзавелся тоже первым.
Лешка и поныне командовал Отдельным полком, летая на всех типах вертолетов, которые эксплуатировались в четырех боевых и транспортно-боевых эскадрильях. Но Воронов и тут сумел обойти своего друга, успев помимо «вертушек» освоить четыре типа самолетов.
— Скоро здесь начнется зима, — негромко проговорил Андрей, рассматривая глубокие складки местности к востоку от аэродрома Кабула.
К остановившемуся на бетонке самолету подъехал трап, а следом и несколько автомобилей: два «уазика», почтовая «буханка», автобус и пара грузовиков; от технических домиков потянулся инженерно-технический состав. А пассажиры самолета тем временем подхватывали вещички и неспешно продвигались к выходу.
Воронов не торопился, намереваясь покинуть салон одним из последних: с командой инспектирующих ему не по пути. Однако столпившихся в проходе между кресел военнослужащих внезапно растолкал плечистый нахальный командир экипажа.
— Товарищ генерал, РП просил передать, что за вами прибыла машина командующего ВВС, — доложил он.
— Понял. Спасибо, — поднялся Воронов.
Плотная стена из штабных офицеров дала трещину, позволив молодому генералу беспрепятственно пройти к открывшейся двери.
Глава вторая
ДРА; Кабул — Хост
Спустя тридцать минут «уазик» командующего лихо подкатил к штабу 40-й армии и тормознул точно напротив входа. Подхватив объемную сумку с личными вещами, Воронов вошел в прохладный полумрак. Оставив свой багаж у дежурного по штабу, постучал в дверь с табличкой «Командующий ВВС».
— Товарищ генерал-лейтенант, генерал-майор Воронов прибыл для дальнейшего прохождения службы, — переступив порог кабинета, ровным голосом доложил Андрей.
Кабинет был огромным, вероятно совмещал в себе рабочее помещение командующего, комнату отдыха, зал совещаний, лобное место и еще бог знает что. Параллельно ряду окон стоял длинный стол для подчиненных, одним торцом граничивший с полированным начальственным столом. Позади на стенке висел большой портрет генерального секретаря. Под ним сидел генерал-лейтенант авиации Филатов Леонид Егорович. Старый опытный вояка, послужным списком которого штабисты пугали молодых лейтенантов. Филатов был крепко сбит, высок и громогласен. Дипломатии чурался, рубил в глаза правду-матку, за провинности наказывал строго, но справедливо.
Выслушав доклад, он отложил авторучку, поднял голову и пристально поглядел на вошедшего офицера. Во взгляде читалась неприязнь.
«С чего бы? — подумал Андрей. — Накосячить еще не успел. Не выскочка, не из блатных, в родне — ни одного штабного. И раньше с Филатовым никогда не пересекались. Странно…»
— Присаживайтесь, — пробурчал генерал-лейтенант.
Новый заместитель устроился за длинным столом; рядом на стул поставил тонкий кожаный портфель, недавно подаренный супругой.
Командующий ВВС недовольно пожевал губами, снял очки в тонкой металлической оправе и сухо произнес:
— Я ознакомился с вашим личным делом. И, к сожалению, сделал выводы отнюдь не в вашу пользу.
— Могу узнать почему? — вскинул брови Андрей и невольно покосился на генсека. Тот тоже смотрел с портрета с подозрением и недовольством.