Юноша быстрыми, резкими шагами, в порыве гнева, прошёл к закрытому окну возле кресла священника и вернулся к двери. Старик снова закрыл глаза, словно просто наблюдать за его движением было слишком утомительно. Он услышал, как мальчик остановился, и услышал лёгкий скрип его ботинок по плиткам, когда он повернулся.
«Так почему же ты женился на ней?» — спросил Хулио, и смирение в его тоне заставило де Маркеса сдержать резкий ответ, готовый сорваться с языка.
Он тщательно взвесил все возможные варианты, как человек, который считал своим долгом никогда не извиняться и ничего не объяснять. Он открыл глаза, посмотрел на сына и подумал, не должен ли он в глубине души рассказать мальчику всю историю.
Нет, скорее всего нет.
«Она была невероятно красива», – недовольно сказал он. Бульканье в груди говорило о нагноении, словно из засорившейся канализации, и было таким же прогорклым. «Она околдовала меня, наложила на меня ни с чем не сравнимые чары. Это было какое-то безумие. Я бы отдал всё, чтобы заполучить её». Он издал урчание отвращения к себе. «И в конце концов, когда не осталось другого выхода, я настолько отчаялся, что надел ей кольцо на палец».
Мальчик снова зашагал туда-сюда, подойдя к бормочущему священнику и обратно, не отрывая от него взгляда телохранителя.
«И она была счастлива?»
«Счастлива!» — презрительно воскликнул де Маркес. «Что такое счастье? Какое-то время она была послушной и покорной — какая ещё жена? У неё не было семьи, а я дал ей семью. Через год она забеременела. У неё родился сын. Чего ещё я мог желать?»
«О чем вы просили ?»
«Верность», — сказал старик, скривив губы. «Это было напряжённое время. Мы наращивали свои позиции за границей. Я часто отсутствовал».
Он замолчал, снова тяжело дыша, его дыхание с шипением вырывалось, словно пар. «Ей стало скучно, а потом она стала скрытной, и вот тогда я всё понял».
«Знал?»
«Она завела любовника».
Слова были вырваны из него, грубые, и оставлены кровоточить между ними в вонючей комнате.
«Где твои доказательства?» — спросил Хулио, вздернув подбородок так же, как она всегда. Как, подумал де Маркес, можно унаследовать жест от родителя, которого не видел двадцать лет и, без сомнения, едва помнишь?
«Она на какое-то время отдалилась от меня, словно не выносила моих прикосновений. И у неё постоянно не хватало денег. Я давал ей щедрые карманные деньги, но она всегда возвращалась за добавкой. В конце концов, я заставил Энджела следовать за ней».
Хулио обернулся и взглянул на молчаливого телохранителя в углу, но здоровяк никак не отреагировал, когда его имя было произнесено. «Моя мать, — подумал Хулио, — должно быть, слепа, раз не заметила такой хвост». Возможно, к тому времени ей уже было всё равно…
«И Ангел принес тебе доказательство?» — произнес он вслух скептически.
«Она отправилась в Сьюдад-Хуарес и ждала мужчину, который пересёк границу из Эль-Пасо», — сказал де Маркес, его лицо было покрыто липким потом, сочившимся из пор. «Он был молод, красив. Они обнялись.
Они сняли номер в отеле и весь тот день и всю ночь не выходили из него. Какие ещё доказательства мне нужны?
«Так скажи мне, отец», — холодно спросил Хулио. «Ты убил её сам или поручил это сделать Ангелу?»
На мгновение обвинение распространилось по комнате, словно рыболовная сеть, закинутая на воду, которая развернулась на лету и повисла в воздухе.
Де Маркес смотрел на него. Даже священник запинался, хмурясь, словно никогда прежде не колебался. Только телохранитель оставался совершенно бесстрастным.
Затем сеть упала, мгновение прошло, и де Маркес рассмеялся, хлынув потоком звука. Он поднял сморщенную руку с простыни, словно желая…
увещевать, но он тут же снова падает, бессильный.
«Она вернулась домой невредимой», — сказал он, но в его глазах появилась хитрость.
«С мужчиной, которого она встретила, всё было иначе», — сказал Хулио. «Его нашли забитым до смерти в переулке два дня спустя, не так ли?»
Его отец позволил своим тонким, как бумага, векам трепетать, прячась за ними. Откуда мальчик мог это знать?
«Так вот где ты был всё это время? Копался в трущобах Хуареса? Что ты надеялся там найти?»
Но юноша проигнорировал его, обратившись к молчаливому телохранителю. «Жаль, что ты сам не раскопал клад, Анхель», — тихо сказал Хулио, — «прежде чем убить его». Он повернулся к старику, лежащему на кровати. «Его звали Хулио, как и меня», — сказал он. «Ах да, я вижу удивление на твоём лице и беспокойство, что, может быть, моя мать забрала своего любовника раньше, чем ты успел подумать, хм? Может быть, я всё-таки не твой сын?»