Де Маркес не двигался, лишь грудь его тяжело поднималась и опускалась, когда он делал поверхностные, прерывистые вдохи. Теперь его лёгкие жгло, глаза покалывало, и тайный, мучительный страх приближался к концу, а он не был готов к нему.
«Итак, отец, кажется, вы всё-таки выслушали мою последнюю исповедь», — хрипло проговорил он, скользнув взглядом по потрёпанной рясе мужчины, когда тот приблизился к его постели. «И готовы ли вы даровать мне отпущение грехов?»
«Господь радуется о всяком грешнике кающемся, сын мой», — ответил священник.
***
К тому времени, как Анхел достаточно успокоил Хулио, чтобы тот вернулся, священник уже снова был аккуратно усажен в кресло у закрытого окна.
«Нагрузка оказалась слишком велика для него, но в конце концов он тихо ушёл», — сказал священник, глядя на мёртвого. Телохранитель перекрестился.
Священник поднялся и уже почти был в дверях, когда Хулио спросил его: «Скажи мне, отец, обрел ли он покой?»
Обернувшись, священник помолчал, а затем сказал: «Насколько он мог».
***
Через неделю после смерти отца Хулио де Маркес приказал раскопать винные погреба. Найденные там кости принадлежали женщине лет тридцати. Её убили выстрелом в затылок, и она была похоронена обнажённой, если не считать старого потускневшего серебряного медальона на цепочке, которая всё ещё висела у неё на шее.
Местным властям пришлось закрыть глаза на то, что Хулио отвез останки своей матери на север, в Эль-Пасо, на небольшое кладбище возле гор Франклина, где он, наконец, похоронил ее кости рядом с ее матерью и убитым братом.
Потом, когда землю набросали на гроб и Хулио стоял один у края могилы, глядя вниз, он услышал голос позади себя:
«Спасибо, что вернул ее домой, сын мой».
Не оборачиваясь, Хулио спросил: «Стоило ли оно того? Просто чтобы сократить свою жизнь, возможно, на несколько часов?»
«Я верю в принцип «око за око». Он отнял у меня и сына, и дочь.
Было бы справедливо, если бы он ушёл раньше времени. К тому же, если бы я его не прикончил, ты бы сам это сделал, и каким бы я был человеком, если бы не хотел спасти своего единственного внука от вечных мук?
Наконец Хулио обернулся и увидел человека, которого приняли за священника. Теперь он был одет в хороший костюм и черный галстук в знак уважения к этому случаю.
«Помимо всего прочего», — сказал старик, устало улыбнувшись.
«Какое это имеет значение? Я и сам почти мёртв».