— Конечно, нет, в дальнюю пещеру её оттащила, там грязь целебная. Глядишь, полежит она в этой грязи, да и выздоровеет, — самозабвенно врала Аксинья.
— Не врешь? — Елена Сергеевна была очень раздражена новой неудачей, поэтому решила действовать по-другому.
— Выздоровеет девчонка, ты уж ко мне её приведи, Аксиньюшка, — ласковым голосом проговорила она, — знаешь, же нужна мне она. Плохо с Илюшей, очень плохо.
— Травок дам для него, пожует, поспокойнее будет, али в пищу подмешай.
— Да не ест он ничего. Цельными днями бродит по дому, девок бьет, гогочет. Только эта твоя хворая ему подойти может.
— А девок тебе совсем не жалко? А, Елена? — прищурясь спросила Аксинья.
— Сына мне жальче!
— И расплаты не боишься?
— Ради сына, я с самим дьяволом пировать буду! – лицо женщины перекосилось, на него нашла тень, но тут же всё пропало, и лицо приняло прежний вид. — А коли надо будет, то и отвечу. Только кто спрашивать будет?
— Да найдётся всем нам судья по делам нашим. И с дьяволом тебе будет совсем не просто, матушка, ох не просто, — проговорила Аксинья вслед удаляющейся барыне.
Глава 5.
Ульяна подбежала к своей спасительнице, как только коляска скрылась из виду. Сердце её колотилось от облегчения. Появилась надежда, что в барский дом её не отдадут.
— Спасибо тебе, — прошептала Ульяна, опускаясь перед Аксиньей на колени, — всё, что хочешь для тебя сделаю. Буду воду таскать, хлебы печь, лягушек ловить, зелья варить. Только не отдавай меня барыне!
Аксинья подняла девушку с колен и повела в дом. Всё это время она настороженно прислушивалась. От Елены можно было ожидать любую пакость. Могла она слугу какого под кустом оставить для наблюдения али сама в скорости вернуться. Но лес молчал. Птички пели, как обычно, насекомые стрекотали. Значит, чужаков поблизости не было.
— Не торопись благодарить, — проговорила Аксинья. — До спасения твоего далеко ещё. Путь тебе к нему предстоит далекий. Чую, не легко нам с тобой придется. Ох, не легко.
— Но барыня же уехала, и пока возвращаться не собирается, — удивилась Ульяна. Ей казалось, что раз сейчас её не забрали, то всё в порядке.
— Я сейчас не о барыне толкую, — произнесла Аксинья. — Вечерять давай, а то загулялись мы нонча с тобой. Помоги ка на стол накрыть. Да лицо с руками помой.
Сама Аксинья уже успела освежиться.
— Они у меня, вроде, не грязные, — Ульяна посмотрела на свои ладошки.
— Лягушек ловила? Ловила, — проговорила Аксинья. — Корешки выкапывала. Да и по лесу ходили долго. Как же они у тебя будут не грязными?
— Я ж об сарафан оттерла.
Аксинья с доброй улыбкой посмотрела на девушку:
— Ульяна, запомни первое правило: руки надо мыть, а не обтирать об одежду. Одежда запачкается. Будешь ходить грязнулей, все хвори к тебе липнуть будут. А втрое правило: перед едой руки нужно мыть обязательно. Ты же еду руками берешь, а значит, заразу всякую в свое тело пустить можешь.
Ульяна удивилась:
— Это что же получается, болезни все от грязи? И падучая? И калечность разная?
— Не все, не многие. Падучая не от грязи, а от нарушения работы нашего мозга, — пояснила Аксинья и наткнулась на непонимающий взгляд девушки.
— Что такое мозг?
— Орган такой у нас в голове. Я тебе потом расскажу, как тело наше устроено. Ты же, наверное, об этом ничего не знаешь. А пока вот расставь чашки.
Ульяна отрицательно покачала головой и принялась помогать.
В печи стояла вареная картошка в чугунке. Ульяна вытащила её и поделила на двоих. Аксинья достала из подпола моченые огурцы и масло. Разогрели самовар, заварили травок. Отужинали молча.
Аксинья зажгла лучину и села перебирать травы. Ульяна прибрала со стола и стала ей помогать.
— Барыня так просто от тебя, Ульяна, не отступится, — сказала Аксинья, — даже если замену тебе найдёт. Передышки у нас будет ровно на полгода. За это время многое успеть сделать надобно.
— Но почему? — Ульяна не могла понять, зачем барыне нужна именно она.